Свобода — это когда не ходишь строем, а чуть в стороне. Свобода — это когда не пляшешь под чужую дудку, а просто живешь

Она как волшебная скрипка. Интонации неповторимы. Своя тема, свой образ. Не имидж, а это ее боль, радость и сомнения. В этом жанре на уровне недосягаемом
Она — не эстрадная певица. И не оперная. И не камерная. И не драматическая актриса, которая поет. Она — и то, и другое, и третье. Она сама по себе театр. А какие лица в зале. Где, когда, а главное, кто может собрать их вместе.

Редкий, искренний, доверительный тембр ее голоса невозможно спутать ни с каким иным. Это не голос, а тихая трель. словно боится поранить твою душу.

Она делает с публикой то, что не под силу стае дико горланящих со звукоусилителями и глазоослепителями… Она не просто поёт — это её душа говорит с нашими душами и лечит своим тихим трепетным голосом. И ты понимаешь, что судьба тебя неимоверно одарила — счастьем услышать эти слова, этот голос с Небес.
СПАСИБО

Югославская художница Марина Абрамович называет себя «бабушкой перформанса». И у нее есть на то все основания. Сегодня в этом виде актуального искусства ей, пожалуй, нет равных. Феном ее творчества — это выход за пределы боли и страха.

Вспомнить хотя бы странный эксперимент, когда художница стояла шесть часов смирно и позволяла зрителям творить с ней что угодно.

Наше тело инертно. Оно долго хранит и помнит эмоции человека. Тело — это инструмент сознания и переживания души. Тело — это инструм…
… показать весь текст …

Облыжность… как она есть

В сетях достаточно часто копируется, типа, старая японская гравюра «Женщина отрезает подол кимоно, чтобы не разбудить кошку». С комментарием: «Уважение к чужой жизни — то, чему стоит учиться всю свою жизнь».

Такой же рассказ существует про святого имама Али, племянника и зятя пророка Мухаммеда, показывая традиционную древнюю традицию уважения и любви к котам. Поверить в поступок мусульманина можно, а в поступок японки невозможно. Разве что, платье надоело. Пожалеть кош…
… показать весь текст …

Мы чужие теперь, так не хочется верить.
Ветер в осень уносит вуаль бытия.
Возвращаться нельзя — из азов суеверий.
Мы уходим, во мглу. Никого не виня.

А потом по ночам. Открываем вдруг двери.
Посмотреть, не стоит ли родной силуэт.
И сползаем бессильно, никому не доверив,
Жгучей боли внутри — прошлой жизни привет.

Разве можно забыть, что мы были родными?
И не только телами, а внутренним миром.
Было тесно вдвоем. Свет огромен отныне.
Едем в разных вагонах. Мы пассажиры.