То самое письмо

«Вы не должны и не имеете права продать мой портрет. Я позировала Вам для Вас, для чистого искусства, а не для того, чтобы Вы получили за мою грусть в глазах, за мою душу и страдания деньги… Я не хочу этого! Оставьте портрет у себя, сожгите его, если Вам так жаль отдать его мне, подарите его даром в галерею…»

«Даму в голубом» критики единодушно назвали символом эпохи Серебряного века и лучшим творением сегодняшнего именинника Константина Сомова. На портрете — Елизавета Михайловна Мартынова, одно из немногих «женских» увлечений Константина Андреевича. Может быть, единственное. 22 года Сомов прожил с Мефодием Лукьяновым — Мифом, Мифеттой, как его называли близкие художника. Это был долгий и образцовый «брак», вплоть до смерти Мифа от чахотки в 1931 году в парижской эмиграции.

А Лиза Мартынова была ученицей Сомова, его подругой. По воспоминаниям современников — талантливая, жизнерадостная, свято верящая в свое призвание и беззаветно преданная искусству. Лиза послужила моделью не только Сомову, ее рисовали многие художники, из известных — Осип Браз («Портрет Е.М.Мартыновой», 1896) и Филипп Малявин («Больная», 1897).

Малявин дал такое название картине неслучайно. К тому времени Лиза уже тяжело болела туберкулезом, даже отец-медик не мог помочь ей. Начав писать «Даму в голубом», Сомов вынужден был прервать работу на три года, пока Лиза лечилась за границей. Только в 1900-м картина, наконец, была представлена на выставке «Мира искусства».

Друзей Мартыновой Лизин портрет потряс. Ее подруга Ямщикова писала: «Что сделал художник с этим лицом, с этими когда-то сияющими торжеством глазами? Как сумел вытащить на свет глубоко запрятанную боль и печаль, горечь неудовлетворенности? Как сумел передать это нежное и вместе с тем болезненное выражение губ и глаз?». Об истинной причине грусти друзья не догадывались, немногие из них знали о смертельной болезни Лизы.

Третьяковская галерея тут же захотела приобрести «Даму» для своей коллекции, но этому неожиданно воспротивилась сама героиня картины, написав Сомову то самое письмо. Но Константин Андреевич все-таки продал портрет Третьяковке, а через год Елизавета Мартынова умерла.