Давным-давно вот что случилось со мной:
В вагон метро вошла блондинка в красном, и я посмотрел на неё.
Блондинка в красном посмотрела на мужчину в клетчатом пиджаке,
И они вдвоём стали пялиться на старуху с клюкой,
А потом, все вместе, посмотрели на пятерых узбеков.
И, уже толпой — на всех не узбеков!
А потом на двоих студентов
А потом на однополого инвалида,
А потом на пьяного мужика,
И, все вместе — на трёх корейцев, двух немцев и одного чуваша!
И, все вместе -на всех коммунистов, демократов, либералов, республиканцев и на одного скинхеда!
И эта орава стала сверлить взглядом двух геев, похотливого старичка и смазливую телку.
И, вдруг, как зыркнут на маленького мальчика!
И, вдруг, как глянут на маленькую девочку!
Больше в вагоне никого не осталось, кроме… меня!
И они стали таращиться на меня, подступать плотнее, дыша чесноком, перегаром, табаком, вареными яйцами и молоком, ржаным хлебом, мятой и апельсинами, раком желудка, клубникой, гнилыми зубами и частичным несварением, свежестью полей и прелым овсом.
Сжимали в плотное кольцо грудей, животов, локтей и плечей, промежностей, ляжек и коленей, бедер, боков, ягодиц и спин.
Если не станция Спортивная, наверняка умер от страха или стыда, неуверенности или закомплексованности, но, скорее, просто от страха.
Я вырвался из их окружения и выскочил на Спортивной, хотя мне надо было дальше.
А все они пялились и глазели на меня через стёкла вагона, пока двери не закрылись, и поезд не унес их в черноту тоннеля.
Но даже сейчас, хотя столько времени прошло, я, порой, ощущаю их взгляд из темноты