…- О Господи! Зачем же? Ну, всякое бывает в жизни, — говорила, заламывая руки, учительница по сольфеджио.
— Она детей не могла иметь. Лечилась, чего только не испробовала — к камням прикладывалась, к источникам целебным ездила. Все без толку, — отвечала хоровичка, в то время почти не просыхавшая. — А наша-то, Ирина, ей звонила и рассказывала, как она ребенка Олегу Ивановичу родит. Да какого именно. В красках описывала. Вот у той бабы нервы и не выдержали.
Олег Иванович жену похоронил и… женился на Ирине Валерьевне. Она переехала к нему и даже ремонт не сделала. В той же духовке, куда покойница голову засунула, пироги пекла.
— А он? Как он мог позволить? — продолжала заламывать руки педагог по сольфеджио.
— Мужик. Что ты от него хочешь? Его кормят, в постель пускают. Чего еще надо? — отвечала хоровичка.
Соседи тоже посудачили да замолчали. Привыкли.
Моя мама понадобилась Ирине Валерьевне для оформления имущества. У Олега Ивановича была квартира на Большой земле, в которой жила его сестра. Ирина Валерьевна, мечтавшая вернуться на Большую землю, хотела узнать, можно ли ту сестру куда-нибудь выселить…
Она продолжала работать, но мыслями была уже там, на Большой земле, в Ленинграде, откуда был родом Олег Иванович. Поэтому на коллег смотрела другими глазами и с другого ракурса — свысока. Школа опять готовилась к концерту в ДК.
Хоровичка уже совсем не просыхала. Учительница по сольфеджио водила с нами хороводы и репетировала новую песню о Ленине. Она ее так пронзительно пела, что вся музыкалка замирала и обливалась слезами, веря, что Ленин всегда живой и что он всегда с тобой.
— Я вот, знаете, чего не пойму, — сказала она хоровичке, — как можно на той же плите готовить? Стоять и суп варить? Скажите мне — это нормально?
— Я не знаю… я уже ничего не знаю… — ответила хоровичка.
— А знаете, я, если честно, ее боюсь… — продолжала педагог по сольфеджио.
— Выпей, легче будет… — протянула ей сумочку хоровичка…