…На следующий день Наташе сделали прививку. Вечером Гоша отвез ее в больницу в тяжелом состоянии.
— Что с ней? Почему? — спрашивал Гоша врача.
— Аллергическая реакция. Всякое бывает, — пожал плечами врач.
Месяц Наташа лежала в больнице. Была человеком наполовину — правую часть тела не чувствовала.
— Я же ничего не знала. Гоша не говорил… — сказала мама.
— За мной Гоша ухаживал…
Наташа сказала это так радостно, так ласково…
— А что говорят врачи? — спросила мама.
Наташа пожала плечами и улыбнулась.
— Говорят, что нужно восстановиться.
— А вы что решили?
Наташа опять улыбнулась.
— А можно мне ее взять? — спросила она и показала в угол.
В просвете между дверью и шкафом стояла палка. Александра Марковича. Мама давно про нее забыла. Палка была добротная, с широким набалдашником, почти новая.
— Да, конечно, — ответила мама.
Наташа доковыляла до угла и взяла палку. Подержала в руке, прошлась по комнате.
— Спасибо.
— А как ты? Сможешь? — вспомнила мама, зачем ее звала.
— С Машкой? Да, я побуду. Я же уже почти все могу делать.
Делать Наташа толком ничего не могла. За эти три дня, пока не было мамы, Наташа научила меня жарить картошку, варить гороховый суп и делать уколы.
Вечером у Наташи начинались боли. Ногу прихватывало так сильно, что она не могла встать с кровати.
— Шприц прокипятить, ампулу отломать, набрать… — Наташа терпела из последних сил.
Тогда были обычные стеклянные шприцы и большие иглы, в железном контейнере, их нужно было кипятить в кастрюльке. А ампулу срезать специальной пилкой.
— Сделай мне укол. Я не могу, — попросила Наташа.
— Я не умею, — чуть не заплакала я.
— Ничего. Хуже уже не будет.
Наташа подняла край халата. Бедро было черным и страшным.
— Я боюсь, — всхлипнула я.
— Пожалуйста, Машенька, — заплакала Наташа, — мне очень больно.
Трясущимися руками я воткнула иглу. Ввела лекарство.
— У тебя легкая рука, — сказала Наташа.
Под конец третьего дня я могла колоть с закрытыми глазами.
— Ну, как вы тут? — спросила мама, когда вернулась.
— Очень хорошо, — радостно ответила я.
Мне правда было хорошо с Наташей. Она говорила, а я делала — наливала воду в кастрюлю, замешивала тесто — Наташа по привычке пекла булочки вместо хлеба. Это была такая игра. Как будто я совсем взрослая.
— Мамочка, я столько всего научилась делать!
Мама посмотрела на Наташу и все поняла. Но промолчала. Я иногда думаю, а вдруг она специально так все устроила? И специально оставила с Наташей? Чтобы научить меня заботиться о больном человеке и заодно о себе…