…На следующие выходные мама приехала наводить порядок. Так, как она любила, — выбросить весь хлам, все отмыть с хлоркой и перестирать с синькой. Александр Маркович смотрел на нее и улыбался, как улыбаются маленькие дети, когда им хорошо — всем лицом сразу. И видно, что им хорошо.
Гоша пришел к вечеру.
— Гошенька, посмотри, кто у нас! Ольгуша с Машенькой. Я тебе о них рассказывал. Ольгуша тебя совсем маленьким помнит.
— Здравствуйте, — поздоровался Гоша.
Мама вытерла руки и посмотрела на него сверху вниз. Он оказался совсем не таким, каким она себе представляла. Самый обычный молодой человек.
Вечером мама вышла покурить на лестницу. Гоша вышел с ней.
— Ну, а вообще как у тебя дела? — спросила мама.
— Теть Оль, я не могу больше. Понимаете? Совсем не могу. — Гоша бросил сигарету. Он говорил, как будто хотел побыстрее выговориться. — Мне тяжело с ним. Знаете, что самое ужасное? Он ночью ходит в туалет. Встает, ищет тапочки, бурчит под нос, шаркает, когда идет по коридору, и не закрывает дверь в туалет. Я не могу слышать, как он справляет нужду. Не могу, и все. Я его просил закрывать дверь, а он все равно не закрывает. Я просил его не шаркать, а он шаркает. Я не могу потом уснуть. А в шесть утра он встает и начинает греметь на кухне посудой. Мне кажется, я сойду с ума. Что мне делать? Это ужасно? Он ведь мой отец…
— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
Мама привезла Александра Марковича в больницу. Когда врач, кандидат наук, говорил о возрасте, риске хирургического вмешательства и целесообразности проводить операцию, Александр Маркович улыбался и кивал. Мама сидела злая.
— Вы можете попробовать уколы, — сказал врач, — может быть некоторое улучшение.
— Да, — сказала мама.
— Нет, — сказал Александр Маркович.
Александра Марковича хоронили втроем — Гоша, моя мама и Первая Скрипка, которого мама с Гошей вели с двух сторон под руки.
— Старики уходят, — говорил он, — один за другим. Наше поколение. Я на кладбище хожу, как на работу. Провожаю, провожаю…
Нет, Александра Марковича провожали четверо. Мама взяла меня на кладбище, потому что опять некуда было деть…