Задумавшись… После чего, резко взбодрившись, хоть всего и на несколько секунд, от глубокого вдоха, пыльного квартирного воздуха, встал он. Потянулся и медленной, так явно, вялой походкой побрел к истокам. Водица та, как «матерь-львица», всего его теплом своим согрела. В глаза немного попадая, показывала мол смотри! Какая может быть «тигрица» злая. А он на это все, внимание не обращая. Стряхнув из головы всю «влагу» «львицы», которая всегда была его! Как вина всех прекрасных городов, которые под пляс хмельных людей, из чаши выливались через край. Вино? Нектар! сей сладкий был её любовью к сыну, который словно волны океана в шторм, её переполнял. Она же была полной чашей. А он как ветер вольный, летая над волнами, бурлящих вод не замечая, был молод, глуп. И вот, наказан был он вскоре Зевсом. Тот вмиг его лишил полетов, и «сухопутное созданье» по меркам скудного сознания, полеты стал он забывать, к земельке стал он привыкать. Спустя года, погода в голове того не изменилась. Однажды вечером, взмахнув рукою он пошел! И словно парень этот, из года в год тепла и «влаги» той не замечая, бредут уставшие тела. В то место, что «кроватью» для усобших называют, бредут они. Чтобы успеть горизонтально лечь! И тяжесть ноши что годами незаметно на себя, все добровольно одевая! Спешат скорее скинуть с плеч. Чтоб мягче лечь, где ближе печь. Что бы «живых» развлечь.