Вечная борьба материи с духом, духа с материей. Античный культ тела и зачумленные тени средневековых гравюр. Сегодня играешь бицепсом и кубиками торса, а завтра ты — поросший травой холмик с пластиковыми лилиями.
Сегодня ты Men’s Health и Cosmopolitan, а завтра — берцовые кости и провалившиеся глаза концлагеря.
Открывая «Обыкновенный Фашизм», Ромм зачитывает оду двадцатому веку, эпохе модерна, грандиозных устремлений и ожиданий. На кадрах кинохроники очередной атлант расправляет плечи, на зубах пролетает над небоскребами, вращает ляжками в танце, источает заразительный эгоизм. Сила человека пропорциональна его желанию.
Но вот — через жалкие десять лет — то же самое, отборное человеческое мясо сваливается в котёл мировой войны. Самоуверенность сменяется отчаянием. Сдуваются мускулы, рассасываются зады. Человек хочет жить, он обещает, что «больше никогда так не будет!»
Врёт. Будет.
Какие только мысли не лезут в голову, когда наблюдаешь за прокачанными или бесформенными пляжными запчастями. Культ самодовольного тела, превративший тело в упаковку, в промышленную тару, снова властвует над нами, заполняя собой фильмы, книги, журналы, фейсбуки и инстаграмы. Люби себя. Любуйся собой. Без ежедневного впрыска эндорфинов мозг голодает. Йога, фитнес, кислородные коктейли. Набей на пузо татуху. Развивай ягодичные мышцы, прими на грудь силикону. Пусть все ахнут. Прорежь сквозные дыры в ушах. Прыгни с телебашни, пройдись по строительному крану, перемахни с крыши на крышу. Героизм без героев, подвиг без подвижников, красота, которая никого не обязана спасать. В человеке всё и так прекрасно. А для остального есть Mastercard.
.
В своей беспечности человек товарный не обязан помнить о Mori. Он помнит о море, на котором обязательны селфи и чекины. Это — способ притормозить мгновенье, нагло ухватив его за рукав.
А между тем, кастрюля для индюка уже выставлена на плиту. Гигантская спираль истории медленно поворачивается к нам знакомым витком.
— Эй, приятель, ты всё еще звучишь гордо?
.
Когда-нибудь — возможно, уже завтра — чтобы оправдать человека, нам вновь понадобятся… люди.
С другими формами, другим содержанием форм.
Прекрасные тем, что живут для других.
Когда-нибудь их тоже назовут атлантами.
Но в этом не будет уже ни тени бахвальства.