Сейчас у меня на глазах девушка упала на эскалаторе.
Просто подскользнулась. И грузно упала на колени.
Я ехала на соседнем эскалаторе, охнула, испугалась. Я вообще почему-то боюсь эскалаторов. Но кто-то ее подхватил, какая-то женщина помогла встать.
Девушка встала, отряхнулась.
Ее парень ехал на следующей за ней ступеньке и даже не шелохнулся.
По-моему он даже закатил глаза. Мол, какая ты неуклюжая…
А девушка смутилась, ей стало неловко за себя.
Она стала жарко оправдываться перед ним. Что-то быстро говорила.
У нее на зубах были брекеты. Она прикрывала рот ладошкой.
Она такая вся… не идеальная. Парень говорил что-то в ответ, почти не глядя на неё. Он повернул лицо в сторону. В мою сторону. И я прочла на его лице брезгливость.
А девочка что-то говорила и говорила ему. И столько страстного отчаяния в ее голосе. Она будто просит прощения за свою неидеальность.
Прости, что я такая.
Я ловлю в себе яростное раздражение.
Мне так жаль эту девочку, и так хочется сказать этому парню что-то разоблачительное. Хочется прямо обогнать их, подойти к нему, нарушив все личные границы и спросить: ты кто такой, герой? Тебя должна любить только королева, да? Простой девчонки не достаточно?
Ты зачем унижаешь ее своим отношением?
Ты выбрал ее? Выбрал в свои королевы?
Так сделай из нее королеву! Знаешь как? Очень просто.
Люби ее. Балуй. Заботься о ней. Целуй в макушку. Дари цветы. Повяжи шарф. Жди с работы. Подхватывай в падении. Говори ей, что она — королева. Веди себя с ней, как с королевой.
Видишь ли, королевами не рождаются.
Королевы вырастают из напуганных и неуклюжих девочек.
Хочется подойти к девочке, взять ее за плечи, и сказать громко, чтобы перекричать шум поездов:
Не живите ни дня с теми, кто вас не ценит.
С теми, кто не пугается за вас, когда вы падаете.
С теми, кто стесняется вашей неуклюжести и брекетов.
С теми, кто думает, что любовь королевы ценнее, чем любовь простолюдина. Не надо, не дарите им ни минуты себя.
Потому что они не достойны. Они всегда будут смотреть сквозь.
Ждать королеву.
И может быть даже дождутся.
И уйдут, не оглядываясь, кутаясь в связанный вами свитер.
Им не нужна ваша низкопробная любовь в брекетах.
Они сломают ваши мечты, и даже не заметят, ослепленные новой, достойной любовью.
Но это бесполезно говорить. Чтобы это понять, надо это прожить.
Боль от его пустых глаз, глухое молчание неотвеченных вызовов, пощечины безразличия, стаю пустых вешалок в шкафу…
Прожить и устать. И понять, что всё.
Внутри больше ничего нет. Только простуда.
Надо переболеть. Перестрадать.
И она, эта девочка, опустошенная, с сердцем наизнанку, вдруг заметит календарь. И сказку о потерянном времени, в которой она жила.
Дай бог короткую сказку.
И она сбежит. В никуда, неуклюжая, не обходя луж, забыв зонт.
Перезимует, от плачет, отпустит.
Время проветрит дом, откроет окна. Видишь — там жизнь?
А потом однажды…
спустя стремительные поезда промчавшихся лет и паруса чужих смятых простыней, которыми занавешено прошлое, она, красивая, деловая, успешная, королева, будет спешить по своим делам, в свою новую жизнь.
И вдруг, слегка соприкоснувшись рукавами:
— Ой, простите, я такая неуклюжая…
— ТЫ???
— Я.
И эта перестрелка взглядов, и сердце, отбивающее неистовый скоростной битбокс.
А он, раненый и одинокий, раздавленный небезусловностью чужой любви и бартером женских обид, вдруг разглядит в ней Королеву, ту самую, которую так сложно разглядеть за брекетами и сутулостью, и вдруг влюбится в её неуклюжесть.
— А давай… может…Ты что сегодня делаешь…
сто лет же… может, мы снова …
— Я домой. Муж ждет, дети, — немного виновато скажет она, и улыбнется, обнажив ровные, красивые зубы.
— Погоди, погоди, — он не сдается, муж, дети, все это другое, чуждое, ведь была такая любовь. — Дай хотя бы телефон что ли… Я позвоню…
И вот тут.
Я умоляю тебя, девочка. Вспомни этот эскалатор.
Вспомни, как ты упала, и как он застеснялся тебя.
Вспомни. Пожалуйста, вспомни.
И продиктуй ему чужой номер.