В оны дни посетила выставку. Пошлость лично Сафронова начинается непосредственно с билетика на выставку — фирменного, глянцевитого, с вензелями и фотографией самого художника в живописной позе альфа-самца. Гений заказухи в своем духе. Все гламурненько и готичненько. Чудовищный пафос. Писать о картинах — слишком много чести. А вот о багетах разве что. И кожаные-то они и под золото. Тяжелые, массивные. Дороже картин. Но создают иллюзию, что они обрамляют нечто великое. Главное достоинство — умеет…
… показать весь текст …

Ребята, нам всем восемнадцать
И двадцатому веку — восемнадцать мальчишеских лет.
За нами дороги белятся,
И белые вьюги несутся вослед.

За нами шагает ровесник,
Наш товарищ по крови — боевой 18-й год
России, как юной невесте
Он сквозь непогоду гвоздику несёт.

18-й год, ты об отдыхе знал понаслышке,
Нет пока о тебе ни поэмы, ни даже строки,
Но когда-нибудь ты расскажи, как шальные мальчишки
Приписав себе годы, в атаку водили полки!
… показать весь текст …

Лично я представил себе речь Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич такой, какой она должна была бы быть. Но не стала из-за ложного лукавства лауреата. Попробую воссоздать.

— Я стою на этой трибуне не одна, за мной, весь демократический, цивилизованный мир. Буду предельно честна с вами и с собой. Во-первых, Нобелевская премия давно уже не имеет никакого отношения к установлению мира между народами планеты, это серьезный политический инструмент и задачи у него иные.

В дни, когда я стала лаур…
… показать весь текст …

И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его…
Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.
Я знала: Дзержинский очень любил детей… Тысячи беспризорников обязаны ему новой жизнью…
Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — «меч и пламя» пролетарской революции.

Я юристам не очень доверяю, потому что юристы — это обслуживающий класс.

История — продажная девка политической конъюнктуры.

Афоризмы — это самые истинные, чистые, честные, не подверженные конъюнктуре мысли. Ибо все другое не афоризмы.

Политическая конъюнктура всегда определяющая в литературе, однако.