Хорошо, когда в доме есть старики. Когда они живы — мы еще дети…

Мы вместе с мужем ушли на фронт. Вдвоем.
Я многое забыла. Хотя вспоминаю каждый день…
Кончился бой… Не верилось тишине. Он гладил траву руками, трава мягкая… И смотрел на меня. Смотрел… Такими глазами…

Они ушли группой в разведку. Ждали их два дня… Я не спала два дня… Задремала. Просыпаюсь оттого, что он сидит рядом и смотрит на меня. «Ложись спать». — «Жалко спать».
И такое острое чувство… Такая любовь… Сердце рвется…

Я многое забыла, почти все забыла. А думала, что не забуду. Ни за что…
… показать весь текст …

Самая справедливая вещь на свете смерть. Никто ещё не откупился.

«Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами…». Правда про женщин на войне, о которой не писали в газетах…

Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич:

«Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. «Не ходи, убьют, — не пускали меня бойцы, — видишь, уже…
… показать весь текст …

Детский хор
«Я лежала в больнице. Мне было так больно… Я просила маму: „Мамочка, я не могу терпеть. Лучше убей меня!“
Помню, как солдат гонялся за кошкой… На кошке дозиметр работал, как автомат: щелк, щелк… За ней — мальчик и девочка… Это их кошка… Мальчик ничего, а девочка кричала: „Не отдам!!“ Бегала и кричала: „Миленькая, удирай! Удирай, миленькая!“ А солдат — с большим целлофановым мешком…»
«Первое сентября… Школьная линейка… И ни одного букета. В цветах, мы уже знали, много радиации. Пере…
… показать весь текст …

.
«Он у меня маленького роста был. Родился маленький, как девочка, два килограмма, рос маленький. Обниму:
— Мое ты солнышко.
Ничего не боялся, только паука. Приходит с улицы… Мы ему новое пальто купили… Это ему исполнилось четыре года… Повесила я это пальто на вешалку и слышу из кухни: шлеп — шлеп, шлеп — шлеп… Выбегаю: полная прихожая лягушек, они из карманов его пальто выскакивают… Он их собирает:
— Мамочка, ты не бойся. Они добрые. — И назад в карман запихивает.
— Мое ты солнышко.
Игрушки л…
… показать весь текст …

Желая счастливой любви, мы желаем бессмертия. Не бывает этого, но бывают такие мгновения, что в это веришь.

Человека в человеке немного — вот что я понял на войне.

Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу… Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины… Они кричали нам: «Знаем,
чем вы там занимались! Завлекали молодыми п… наших мужиков. Фронтовые б…
Сучки военные…» Оскорбляли по-всякому… Словарь русский богатый…

«Каждый день я себе там говорила: «Дура я, дура. Зачем это сделала?» Особенно ночью появлялись такие мысли, когда не работала, а днём были другие: как всем помочь? Раны страшные… Меня потрясало: зачем такие пули? Кто их придумал? Разве человек их придумал? Входное отверстие — маленькое, а внутри кишки, печень, селезёнка — все посечено, разорвано. Мало убить, ранить, надо ещё заставить так мучиться… Они кричали всегда: «Мама!» Когда болит… Когда страшно… Других имён я не слышала…
Я ведь хотела уе…
… показать весь текст …

Что-то не так с миром, в котором мы живём. Как в том анекдоте: люди-то у нас добрые, а народ злой.

И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его…
Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.
Я знала: Дзержинский очень любил детей… Тысячи беспризорников обязаны ему новой жизнью…
Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — «меч и пламя» пролетарской революции.

Все ищут у себя дворянские корни. Модно! Откуда-то опять взялись князья и графья. А раньше гордились, что из рабочих и крестьян.

Нам всем казалось, что после войны, после такого человеческого страдания, моря слез будет прекрасная жизнь. Нам казалось, что все люди будут очень добрые, будут любить друг друга… Ведь у всех было такое великое горе. Оно нас братьями, сестрами сделало! Как мы ждали этот день… День Победы. И он действительно был прекрасен. Даже природа почувствовала, что в человеческих душах творилось. Но люди? Когда я сейчас вижу злых людей, вижу эгоистов, которые только для себя живут, я не могу понять: как же это случилось, как это произошло?

Мы были воспитаны в особом советском язычестве: человек — властелин, венец творения. И его право делать с миром все, что он захочет. Мичуринская формула: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у неё — наша задача». Попытка привить народу те качества, те свойства, которых у него нет. Мечта о мировой революции — это мечта о том, чтобы человека переделать и весь мир вокруг. Все переделать. Да! Знаменитый большевистский лозунг: «Загоним железной рукой человечество в счастье!». Психология насильника. Пещерный материализм. Вызов истории и вызов природе. И это не кончается… Рушится одна утопия, на смену ей приходит другая. Сейчас все вдруг заговорили о боге. О боге и рынке одновременно.

Обычная коммуналка… Живут вместе пять семей — двадцать семь человек. Одна кухня и один сортир. Две соседки дружат: у одной девочке пять лет, а вторая — одинокая. В коммуналках, обычное дело, следили друг за другом. Подслушивали. Те, у кого комната десять метров, завидовали тем, у кого она двадцать пять метров. Жизнь… она такая… И вот ночью приезжает «черный ворон»… Женщину, у которой маленькая девочка, арестовывают. Перед тем, как ее увели, она успела крикнуть подруге: «Если не вернусь, возьми м…
… показать весь текст …

И одна за всех сказала:, У русской женщины никогда не было нормального мужика-или после войны, или после тюрьмы."

В массовом сознании происходит путаница тайны человеческой и информации. Это разные совершенно вещи.
Телевидение, газеты — все это к тайне человеческой не имеет никакого отношения, это верхний слой такой. А писатель — вот он занимается человеческой тайной, и если это большой писатель — это интересно.

Вот сейчас я пишу книгу о любви: «Мужчины и женщины. Рассказы о любви», и мне сложнее всего получаются рассказы мужчин… Я не могу их понять в этом, я не могу им точно задать вопросы, потому что они как бы себя самого не пускают в себя.

Любовь — это некий такой невидимый третий, которого я только тень вижу, которого словить не могу.

«Мы стремились… Мы не хотели, чтобы о нас говорили: «Ах, эти женщины!» И старались больше, чем мужчины, мы ещё должны были доказать, что не хуже мужчин. А к нам долго было высокомерное, снисходительное отношение: «Навоюют эти бабы…»
…
«Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу… Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины… Они кричали нам: «Знаем, чем вы там занимались! Завлекали молодыми п… наших мужиков. Фронтовые б… Сучки военные…»
Оскорбляли по-всякому… Словарь р…
… показать весь текст …