Cлава Дункан гремела на всю Европу, ее называли «живым воплощением души танца». Ее жизнь — как будто сценарий бразильского сериала: слишком много трагических потрясений и роковых страстей, слишком много поэтов, художников, автомобилей, скандалов, романов…
«Коллега» — имажинист и лучший друг Толя Мариенгоф — тащит Сергея к маленькой сцене, вокруг которой уже столпились все остальные гости. Есенин тихо выдыхает: «Богиня…» — и уже не отводит глаз от полноватой женской фигуры в полупрозрачном хитон…