Мы должны были вместе состариться… Вырастить детей. Гулять под старыми деревьями. Я хотел видеть, как морщинки отпечатываются на твоем лице, и быть свидетелем появления каждой новой морщинки. Мы должны были умереть вместе.
А не так. Не так.

Ни одна жена на всем свете не сумела еще переделать мужа, и советую тебе зарубить это себе на носу.

Ах, какое удовольствие — быть богатой! Устраивать приёмы — не считать денег! Покупать самую дорогую мебель, и одежду, и еду — и не думать о счетах!!!

Наверное, можно закрасить пятна у леопарда, но, сколько их ни крась, он все равно леопардом останется.

«мне кажется, что я застряла там, в том измерении. Когда так много хотелось и думалось, что всё ещё будет.»

Просыпаясь, пробую — все ли действует. Это называется «зарядка». Затем приступаю к износу организма через удовольствия. Жизнь и есть износ организма через удовольствия.

-Да. — Она взглянула на него. — Один из двух всегда бросает другого. Ведь вопрос в том, кто кого опередит.

— Да. Счастья кругом — сколько угодно. Только нагибайся и подбирай.
Она удивленно посмотрела на него.
— Я говорю серьезно, Равик.
— И я, Кэт. Только самые простые вещи никогда не разочаровывают. Счастье достается как-то очень просто и всегда намного проще, чем думаешь.

Удивительно, как легко отказываешься от того, с чем вчера, думалось, невозможно расстаться

За последние десять лет нам этой пропагандой так прожужжали уши, что трудно было расслышать что-нибудь другое. А особенно то, что не орет на площадях: голос сомнения и голос совести.

«…Быть может, именно для этого и нужны королевы. Чтобы в темноте, в недрах замка обнимать венценосных мужей и дарить им возможность хоть на миг проявить слабость, которой они не могут показать никому другому. И отдавать им свою силу, быть может, потому, что все остальные не дают, а только отнимают.»

— Конфискация… это что?
— Это когда не спрашивают, хочешь ли ты принести государству пользу в особо крупных размерах.

…некоторые новые порядки бывают хуже старых беспорядков.

…не стоит спасать тех, кто категорически не желает, чтобы их спасали. И всякие дальнейшие попытки будут не только продиктованы лишь жалостью и сентиментальностью — они будут вредными и в конце концов даже бесчеловечными.

…просто надоели эти скоты, которые мешают жить и работать! Надоели карьеристы, доносчики, лицемеры! И знаешь, кто виноват в том, что они командуют нами? Мы! Мы слишком вежливы, мы обходим скользкие места, мы боимся говорить правду. Мы терпим и учим других терпеть, а они тем временем действуют — и решительно, умело!

Ничто в целом свете не может нас подкосить, а вот сами мы себя подкашиваем — вздыхаем по тому, чего у нас больше нет, и слишком часто думаем о прошлом.

Плох тот человек и плох тот народ, который сидит и льет слезы только потому что жизнь складывается не так, как хотелось бы.

Хорошо, когда рядом мужчина, когда можно прижаться к нему, почувствовать крепость его плеча и знать, что между нею и безмолвным ужасом, наползающим из мрака, есть он. Даже если он молчит и лишь неотрывно смотрит вперед.

Я смастерила красивый костюм и влюбилась в него. А когда появился он, такой красивый, такой ни на кого не похожий, я надела на него этот костюм и заставила носить, не заботясь о том, годится он ему или нет. Я не желала видеть, что он такое на самом деле. Я продолжала любить красивый костюм, а вовсе не его самого.

Только потеряв свою так называемую «репутацию», вы начинаете понимать, какая это обуза и как хороша приобретенная такой ценой свобода.