Мудрость — мать Краткости и ее брата Таланта.

Для ворошения зла часто не хватает кочерги.

Легче потерять то, что не имеешь.

А сердце форточку открыло, — бурлила кровь,
оно болело, вспоминая давно забытую любовь.

— Не верь злым языкам. Ты преданней меня на свете не найдешь, — шептала человеческая вошь.

Не кричи в пустоту, — люди Вас не услышат.
вечность здесь в тишине, — одиночеством дышит.
Это место для встречи — только равных и близких,
замурованы в Стену — жизнь и души в записках.

Играет тихо ночь симфонию поэту,
молитвами его, — заполнила страну,
но утром, желтый луч рассвета,
перечеркнет твой стих и неба кривизну.

Приоткрываем двери чувств и глаз,
надеемся на чудо… верим,
что в мире есть дома,
в которых очень ждут и понимают нас,
где тоже в красоту любви поверят…

Заболев, я понял сразу,
что люблю ее, — ЗАРАЗУ…
Ни о чем я не тужу,
на диванчике лежу,
как теленок на пляжу,
если хочешь? — Заражу.

Здесь в сумерках ночей
причалов нет,
здесь тени звезд,
и тени наших дней.
И топовый огонь,
плывущих в никуда,
забытых кораблей.

В небе голубого цвета
рядом с облаком лечу,
жизнь и добрая планета,
в бездне воздуха и света
обнажают красоту.

Он побывал в потоке серых дней,
бежал к мечте без имени и без названья,
среди восторгов, праздничных огней,
среди толпы отчаянных людей,
сменивших грех на горечь покаянья.

Любовь, разлука и война,
— твой личный крест, твоя судьба или вина.
На жизнь и смерть, — не установлена цена.

Душа венец, — всему начало,
она любила и страдала,
сама себя на клочья рвала,
и по кусочкам раздавала.

А жизнь смеялась и бежала,
и ветром по щекам хлестала,
на волнах дней Душу качала,
и постоянно бормотала:
— уймись, подруга, ты устала.
в короткий Век секунд так мало.

Крики, словестный звон,
вопли со всех сторон.
хватит друг друга винить,
скучно Вам рядом плыть?.
проще житейский закон,
выбросить ненависть вон.
тихо прилечь на самое дно
и досмотреть в окно,
ужасы немого,
но, уже чужого кино.

Разум нам дан один.
разумом нужно мерить,
я не люблю, когда жирный свин,
верхом на дельфине едет.

Я понимаю Вас,
и это не в бреду.
в моем запущенном саду,
Вы, дикая ромашка,
вся в цвету.
чтоб эта мысль,
поярче засверкала,
готов я похудеть
и колокольчиком звенеть,
и убежать в начало.
ведь этот жаркий пар
твоей любви угар,
которого мне, явно, не хватало.

Я улыбаюсь всем Вам.
Не плачу, не молчу.
слова, как дым под куполом, — летают,
порою ранят больно и прощают,
а в целом, — ничего не обещают…
только пустоту.

Все чаще говорю я с теми, с кем дружил,
кто не дожил,
не веря палачу, стоял у края,
кого судьба, как просеку в лесу, — срубала,
и только жизнь, и наша Русь святая,
запомнив имена, посмертно награждала…

Шел болотом, через лес, вышел на опушку,
и в тенечке, на пеньке, выслушал кукушку.
сосчитал, почти до ста. Спирт заполнил кружку,
но я пил не за себя, — за свою подружку.

Зимой мне тепла не хватает,
за окнами ветер с морозом гуляют,
приходит под вечер
Пустой человечек,
за душу руками хватает,
совсем я раскис,
я ему не перечу,
и пьем до утра мы
— за теплую встречу.