Легче помочь голодному, чем объевшемуся.

Не тянуться за самыми сильными, а оглядываться на самых слабых.

Личность не самодостаточна, она не может довольствоваться собой. Она всегда предполагает существование других личностей, выход из себя в другого.

Человек, достигший совершенства, выше всех животных; но зато он ниже всех, если он живет без законов и без справедливости. Действительно, нет ничего чудовищнее вооруженной несправедливости.

Подлинного гения вы можете узнать по тому, что все тупицы при его появлении устраивают заговор против него.

Дар поэта невозможно забрать, кроме таланта ему ничего не нужно.

Кто не родился поэтом, тот никогда им не станет.

Никогда — долгое время…

Вожделеющие мужчины ведут себя двумя способами: или сразу кидаются в атаку, или — если гордого нрава — делают вид, что остались равнодушны, но при этом всё равно стараются произвести впечатление.

Нет настоящей истории кроме биографии.

Подкиньте человеку мысль, что он поступает благородно, и вы удивитесь, сколько грязи выльет он на других, причем с удовольствием.

Древние философы — стоики и эпикурейцы рекомендовали жить только до тех пор, пока ты не в тягость себе и другим. Многие старые люди следуют этой рекомендации, даже если никогда не читали философской литературы.

Едва заметная боль в мизинце повергает нас в куда большую тревогу, чем уничтожение миллионов таких, как мы.

«…позор и бесчестье только то, что выплывает наружу? О нет! Тайное бесчестье, которое в тиши грызет душу человека и заставляет его не уважать себя, куда страшнее!»

Бог непостижим, бессмертие неправдоподобно, долг же непререкаем и абсолютен.

Больше полезен, чем вся мудрость, один глоток простой человеческой жалости, которая не покидает нас.

Война лишь выявила то, что и так было ясно всякому думающему человеку: империя превратилась в анахронизм, в зажившегося на свете динозавра с огромным телом и слишком маленькой головой. То есть по размерам -то голова была здоровенная, раздутая множеством министерств и комитетов, но в этой башке прятался крохотный и неотягощенный извилинами мозг. Всякое хоть сколько-то важное решение, любое движение неповоротливой туши было невозможно без воли одного-единственного человека, который, увы, и сам был не семи пядей во лбу. Но даже если бы был титаном мысли, разве возможно в век электричества, радио, рентгена управлять огромной страной, да еще и в перерывах между лаун-теннисом и охотой?

Известно ведь, что человек больше всего любит тех, кто, с его точки зрения, должен им восхищаться.

Те безрассуднее скотов, кто утоляет жажду не водой, а вином.

Как оно складно-то выходит, когда на мир через цветное стеклышко смотришь. А цвет подбираешь такой, чтоб тебе был по сердцу. И тогда твой личный враг видится не просто твоим недоброжелателем, а преступником и врагом всего рода человеческого, а друг, хоть бы и многогрешный, — светлым ангелом.