Какая это радость — освободиться от страха перед жизнью благодаря простому знанию любви.

Отец предложил съездить в Гринвич, туда, «где живет меридиан».
Время по Гринвичу. Эти новые для меня слова звучали как заклинание.
— Меридиан — это линия, с которой начинается время, — объяснял отец. — Он тянется от Северного полюса до Южного и режет Землю напополам.
Впечатление от его слов было таким сильным, а мое детское воображение — таким живым, что реальность не могла меня не разочаровать.
Наше путешествие окончилось на краю большого красивого луга, перед дворцом с величественным фасадом, но я напрасно искала следы узкой пропасти с рваными краями, которая, как мне представлялось, должна была резать Землю.
— Вот и он, — сказал отец и протянул вперед руку, — прямо перед тобой, совершенно прямая линия. Нулевой меридиан.
— Но я ничего не вижу. Здесь же одна… трава.

Элоди действительно была склонна к ностальгии, но терпеть не могла, когда ее в этом уличали. Прежде всего, само это слово жутко оболгали. Теперь им пользуются, когда хотят назвать что-то или кого-то сентиментальным, но ведь это совсем другое. Сантименты — они слащавые, слезливые, липучие, тогда как ностальгическое чувство — всегда острота переживания и боль. Ностальгия — это извечный протест человека против бега времени, и надежда остановить мгновение, чтобы еще раз увидеть человека или место или поступить иначе, и мучительное осознание несбыточности своих желаний.

В докосмическом средневековье любой инструмент или оружие непременно покрывались узором, как бы в предвиденье времен, когда бывший пистолет или коровье ботало очутятся в музее.

А ведь когда-то, говорят, наша звезда была настоящим Красным Гигантом. Вся галактика ее знала и уважала за кумачовый цвет и достойную массу. В ту пору на Земле еще в космос не летали, но буржуев уже гоняли так, что они, бедолаги, со страху проткнули пространственно-временной континуум и оказались в этих местах. Однако товарищ Косенков, командир разведроты отдельного истребительного полка смертоносной революционной бригады имени товарища Энгельса, достал их и тут. Вот у Красного Гиганта генеральн…
… показать весь текст …

Пусть сходят с ума слабаки и неврастеники, а его психика под железным контролем.
Так думал он до тех пор, пока, вернувшись, не увидел на потолке зала нацарапанный рисунок: человек, каким его изображают дети лет примерно трех, и бок о бок с ним нечто бесформенное, не то амеба, не то клякса. И психика едва не дала сбой. Пришлось убеждать себя в том, что рисунок просто не был замечен раньше. Почти получилось.
Допустим! Допустим! Пусть рисунку сто лет. Но потолок высок, до него не допрыгнешь и при малой здешней тяжести, на нем не удержишься, и нет никаких сооружений, по которым можно было бы вскарабкаться. Антиграв? Возможно. Но кто позволил бы ребенку баловаться с антигравом в машинном зале? Никакого ребенка сюда вообще не допустили бы. А приди в голову взрослому дикая фантазия царапать не стену, а именно потолок, он, надо думать, изобразил бы что-нибудь более реалистичное и, вероятно, похабное

Медь, оказывается, горит зелёным пламенем!

Медь не в каждой цветной проволочке есть!

Забавно, когда к тебе относятся как к настоящему человеку.

Пользователи сети организовали компанию «Запули звезду в космос' и за три дня собрали полную стоимость полёта! Это лучшая реклама нашего туристического направления.

Агата шла по колено в снегу и представляла, что прёт на себе мамонта. Это было куда занятнее, чем тащить домой пьяного Феликса после корпоратива. Хотя особой разницы между Феликсом и мамонтом не было. Оба тяжелые, вонючие, древние и представляют интерес только для антропологов.

Он попытался ощупать собственное лицо и понял, что руки тоже отсутствуют. Отсутствует, собственно, все тело… Но тогда как же он может видеть свою прошлую жизнь? Если у него нет головы, значит, нет и мозга? Но в таком случае, где же находится память, услужливо предоставлявшая в его распоряжение картины студенческих лет?.

Заткнуть глотку этому чертову энтропийному генератору ничего не стоило. А вдруг там вовсе не генератор?

Шорох за спиной над дверью, в том месте, где висел экран корабельной связи, заставил его резко обернуться. Вызов? Нет, сигнальная лампа не горела… Но Рент отчетливо слышал странное потрескивание в обесточенном аппарате. Надо будет сказать техникам, чтобы они… И вдруг желтая клавиша выключателя медленно, словно нехотя, ушла в глубь панели. Экран вспыхнул неестественно ярким голубым светом. И перед ним без всякой паузы появилось невероятно четкое объемное изображение лица человека, о котором он то…
… показать весь текст …

Мы так мечтали о контакте с дружественным разумом, так наивно, по-человечески, представляли себе эту встречу… Рисовали таблички, писали атомные номера элементов и геометрические теоремы… Желали обменяться знаниями, узнать друг друга, а вместо этого что-то холодное, мертвое овладело танком, пока я спал, влилось между молекулами моей машины, растворило их в себе… Это ведь тоже может быть средством общения — расплавить в себе, чтобы познать?

Винтовой рычажный зажим не поддавался долго, слишком долго! Глеб чувствовал, что последние оставшиеся у него секунды истекают. Теперь уже было поздно предпринимать что бы то ни было… Оставалось только давить изо всех сил на этот проклятый рычаг. Вот он сдвинулся, прошел по окружности сантиметр—другой и окончательно заклинился, словно кто-то держал его изнутри.
Глебу казалось, что он вот-вот потеряет сознание от напряжения. Пот заливал глаза. Осталось пять секунд, четыре, три… Рычаг не поддавался…
… показать весь текст …

-Кристаллоконды двух автоматов в группе Кленова оказались измененными, в их структуре произошли некоторые сдвиги, и вместо стандартного отбора образцов кибы покинули квадрат работ, самостоятельно переместились в группу энергетического резерва и там…

Послышался смех, кто-то спрашивал у Кленова, чем он насолил своим кибам, кто-то интересовался у энергетиков, зачем они сманивают чужих роботов.

— Оружие ничего не значит. Возможность убивать себе подобных вовсе не означает разумность.
— И когда же ты изменил свое мнение?
— После того как ты не позволил выгнать меня из пещеры. Только разумное существо способно на бескорыстный поступок.

Люди бывают людоедами и, совершая чудовищное зло, одновременно с этим стараются выстроить вокруг себя частокол из мелких добрых дел, отгораживающий их от страшного мира, в котором они живут

Те, кому посчастливилось вернуться, приносят из Силенты сокровища, которые мне и не снились. Говорящие камни, огненное орудие, пищу, которая никогда не портится, — там Много чего есть. Ради этих вещей любой из нас готов рискнуть жизнью. Наши поселения бедны, а жизнь в них довольно однообразна, так что любой юноша рано или поздно собирает компанию друзей и отправляется в поход к Силенте.