Преграды формируют ландшафт, преодоление преград формирует характер.

Факт любви к общению (и устному, и письменному), увы, не говорит о любви к людям. Среди тех, кто наполняет пространство разговорами (и мой Бог — стихами), нарциссов несравненно больше, чем гуманистов.

Не верьте тем, кто убеждает вас, что в страданиях заключена добродетель, а в счастье — обязательно заложен порок. Ибо в ваших страданиях и бессилии и есть их счастье.

Проживая в памяти — переживаем всё опять. И встречи, и расставания… И смех, и слёзы… И обиды, и прощения… А пуще всего — поцелуи.

В любом деле есть два подхода. Либо — это твоё ремесло, либо — твоё предназначение. В первом случае дело становится способом заработка на жизнь, во втором — самой жизнью. Либо всё что ты делаешь отвлекает тебя от всего остального, либо всё остальное отвлекает тебя от того, что ты делаешь. Либо это твой инструмент, которым ты чеканишь монеты, либо воздух, которым ты дышишь.

Часто говорят, что словом можно убить. Но ведь словом можно и воскресить. Словом можно приласкать, увлечь, вдохновить. И нужно чаще говорить именно об этом.

Кто ищет, тот находит, кто стучится тому открывают, кто устал жить в боли, тот перестаёт стенать и начинает лечиться. Тот, перестаёт упорствовать на своём, то начинает слушать, тот открывает глаза и даёт шанс Учителю его исцелить. Всё остальное — либо мимикрия, — либо латентная, но столь же неуёмная гордыня.

Написать книгу — значит признаться в любви. Опубликовать её — значит сделать официальное предложение.

Поражение — это полезный урок. Победа — это передышка перед очередным уроком.

Далеко не все готовы на разговор по существу. Не все готовы на поступки. И вовсе не потому, что они — не специалисты, а потому что в них самих нет существа. Что это значит? У них нет ни стержня обозначенного характером, ни нравственного компаса, привитого воспитанием.
Они умеют смеяться, они умеют язвить, иногда они могут думать, иногда они не лишены способности чувствовать. Но в них нет сути, в них нет фундамента, в них нет собственного направления движения. Они живут исключительно мгновенной ситуацией. Они — словно песчинки на ветру.

Можно прекрасно понимать различные точки зрения. Но рано или поздно приходится обозначать свою.

Любовь длится от первого признания и до последнего вздоха. Между ними может быть что угодно, кроме мысли расстаться. Всё остальное — сердце, в котором никто не живёт. Всё остальное — имитация.

Некоторые устроены так, что могут простить вам праздность, невежество, дурной вкус, заскорузлый и похабный юмор, глупость в конце концов, но только не расхождение во взглядах. Этого они не могут простить вам ни при каких обстоятельствах. И ни за какие коврижки. «То есть, что это значит ты не согласен? Да как ты посмел? Да что тебе известно об этой жизни, щенок?» И конечно самое бесподобное: «А ты вообще кто?»

Подобная непререкаемость вызывает только одно желание — побыстрее закончить едва нача…
… показать весь текст …

Счастливая Душа — это музыка, несчастная — стон, озлобленная — шипение, отчаявшаяся — крик, влюблённая — шёпот.

Количество глупых компенсируется качеством умных.

Обращаться за весельем надо не к молодым, а к весёлым; за мудростью — не к пожилым, а к мудрым; за счастьем — не к другим, а к себе.

Не нужно ОБЪЯСНЯТЬ абстрактные картины или джазовую музыку. Их надо чувствовать. (Или просто заняться самообразованием, хоть на три минуты в день. Потому как: информирован — значит вооружён, а вооружён — значит не источаешь пещерное невежество.)

Очень трудно объяснять СВОИ чувства — их можно только чувствовать. И всегда пытаться выражать. Иногда в картинах, иногда в стихах, иногда в нотах. Но не нужно надеяться, что все, всё и всегда поймут. Даже те, что хорошо разбираются в изобразительном иск…
… показать весь текст …

Мы наполняемся теми, с кем долго живём. А они наполняются нами. И если однажды нам говорят, что мы стали похожи, то в этом нет ничего удивительного. Мы были похожи уже тогда, когда только познакомились. Мы стали ещё более похожи сейчас, потому что многое пережили вместе. Лучшее, худшее, то, чего нельзя разделить. Да и не нужно.

Те, кто нас искушает и те, кто чуть позже нас осуждает — как правило одни и те же люди.

Память о прошлых событиях изменяется. Но она не изменяется произвольно, а в полном соответствии с нашими сегодняшними взглядами. Меняются взгляды — меняется память. И даже на портретах когда-то знакомых нам людей возникают новые черты. Порой, несуществующие в действительности, но весьма реальные в нашем субъективном восприятии.

Память постоянно перерабатывается мышлением. В её ячейках ничего не остаётся неизменным. А в отдельных случаях всё обстоит ещё более радикально — к чему-то блокируется доступ, а что-то активно переписывается нашим воображением.

В этой связи — возникает удивительное отношение к нашему собственному и чужому творчеству. Порой к нему опасно возвращаться. Идеи, вызывающие когда-то наше восхищение, могут показаться нам тривиальными, если не ошибочными и не совершенными. За одну и ту же жизнь одного и того же человека всё меняется. И взгляды, и память, и представления о прекрасном.