Она не придёт.
Глаза её не видят.
Она не придёт.
Она уже не слышит.

Она не придёт.
Она тихо спит.
Она не придёт.
А весь мир кричит.

Весна, приходи,
Весна, прилетай,
Когда же наступит
Ласковый май?

Когда же в полях
Загудят трактора?
Когда же придёт
Посевная пора?

Когда же деревья
Наденут наряд?
Весна, приходи,
Ведь тебе каждый рад!

Радость ты семейная
Котик-котик
Рыжий хвостик!

«Думают не словами, думают только фразами». То есть в мысли художника должна присутствовать форма.

Невротики, источающие скуку, не имеют шанса. То, что лишено энергии сегодня, лишено ее навсегда. Когда вам в рассказе чего-то не хватает, проверьте-может, вам не хватает точки зрения главного героя? Почему важно ясно и просто развязывать все сюжеты? Потому что зритель хочет увидеть историю, рассказанную до конца.

Классик не позволяет себе небрежности показывать что-то, не принимающее участия в конфликте. Мы смотрим множество фильмов, где несомненно отточенные диалоги переводятся неточно и не очень грамотно переводчиками-поденщиками. Ну и что? Много эти фильмы теряют? Главное, что пронзает нас, — это действия, а не слова. Главное-то, что мы видим, а не то, что слышим.

Первое впечатление о саспенсе я получил ребенком в детском театре. Заинька в виде полногрудой травести прыгал по сцене и говорил: «Какой прекрасный домик! В нем я спрячусь от лисицы. Там она меня не съест!» Заяц не видит, что лисица уже взгромоздилась на крышу и злорадно клацает зубами. А зрители в зале видят и переживают. Они за зайца, в моральном единстве с ним. Девочка из первого ряда, приставив ладошку ко рту, подсказывает зайцу: «Зайчик, не ходи в дом. На крыше прячется лисичка!» Но зайчик не слышит. Он прыгает по сцене и поет песенку о том, какой прекрасный домик он нашел в лесу. Тогда ряда с пятого пара мальчишек уже погромче предупреждают: «Эй, заяц! Посмотри наверх! На крышу!» Но зайчик не слышит. Сейчас он зайдет в дом, уже взялся за ручку двери. И тогда рядом со мной с места вскакивает веснушчатый паренек лет восьми, с зубами через два на третий, и орет на весь зал: «Эй, косой, падла, канай! Лиса на крыше!!!» Вот это и есть саспенс.

Мы все стремимся к счастью. Но нас нарожали так много и при этом никого не спросили: нужны ли ему остальные 6 миллиардов человек на земле? Приходится с этим считаться. Каждый раз, когда мы вот-вот ухватимся за радугу счастья, кто-то отталкивает нас, обгоняет и отнимает наше счастье. И никогда путь к счастью не бывает прямым и свободным. Поэтому борьба за счастье близка и понятна каждому. Показать эту борьбу-лучший способ подключить зрителя к вашей истории. Удивительный эффект сопереживания человеку, который, борясь за счастье, попадает в несчастье, заметили еще древние греки. Это движение от счастья к несчастью, от отчаяния к надежде греки называли «ПЕРИПЕТИЯ». Она является ключевым моментом поэтики Аристотеля. До сих пор человечество не придумало ничего лучше для эмоционального возбуждения зрителей в драме.

Это Дейл Карнеги с его рецептами успехов. Все его увлекательные истории скроены по одному шаблону. И это хороший шаблон, он никогда не надоедает. Он называется драматическая перипетия. Истории примерно такие: «В молодости я был самым несчастным молодым человеком. Я не любил свою работу. Она унижала меня. Я был презираемым неудачником. Кроме того, мое лицо покрывали угри, прыщи и фурункулы. В жалкой гостинице, где я снял номер на чердаке, под койкой с продырявленным матрасом пищали крысы. С потол…
… показать весь текст …

Зрители приходят к вам холодные, как собачий нос, и равнодушные, как нож правосудия. Они садятся рядами в темном помещении. За полтора часа вы должны довести их всех до волнения и счастливых слез катарсиса. Как минимум они должны забыть обо всем, кроме того, что вы показываете. Почему они, вы думаете, будут волноваться, смеяться и плакать? Потому что вы подарите им чудо общения с искусством с большого-большого «И»? Не стройте иллюзий. Вы победили потому, что, помимо высоких намерений и таланта, умело манипулировали стереотипами зрительского восприятия. И сознательно шли к цели.

Цепочка событий в фильме обычно состоит из 30−50 событий. Это определил еще Станиславский. Голливуд принял эту цифру как независимую аксиому. Она десятки тысяч раз апробирована в самых разных фильмах.

Алиса спит. Она устала,
Полдня за кроликом бежала,
А он так шустро путь менял,
Порой внезапно пропадал…
Тогда погоня смысл теряла,
А те, кого она встречала,
Пытались что-то ей сказать,
А что? Нельзя было понять…
Алиса просто растерялась,
Потом она засомневалась —
В своём уме она… в чужом?
«Ах, сколько глупости кругом!»
Здесь правда жизни несуразна,
Порой вредна, порой опасна.
… показать весь текст …

—Играй мой гармон, вот как твоя любовь называется!

—Россия нищает, а все делают вид, что так и надо.

—Не хотите по-человечески, будет по-моему.

—Рай и ад-грубые вещи, но драма-это искусство крайностей, даже если крайности прячутся под тонким покровом обыденной реальности. Вспомните Чехова: «Мои герои пьют чай и погибают».

Самоуважение-это тончайшая пленка, которой мы защищаем свою эмоциональную территорию, свой микроклимат. Он есть у каждого человека.

Вспомните туфельку, потерянную Золушкой, когда она бежит с бала. Без нее Золушка со всем ее очарованием исчезла бы из памяти принца. А деталь сохраняет чувственный аромат события. Событие через деталь пахнет как духи «здесь и сейчас». Туфелька-это прекрасный МакГаффин. Причем совершенно абсурдный. Все, что подарила Золушке фея, исчезло в 12 часов ночи. Карета снова стала тыквой, кони-мышами, форейтор-крысой. А туфелька почему-то осталась. И нас это совершенно не смущает. Почему? Потому что мы хотим, чтобы Золушка стала счастливой. Это важнее для нас, чем какие-то логические мелочи.

В столкновениях контрастов таится поэтическая мощь драмы. Такая история заставит, не отрываясь, впиваться в текст. И все идеи автора застрянут в вашем сердце. У Чехова текст рассказов непередаваемо изыскан, а в пьесах только краткие диалоги и простые ремарки, а поэзия где-то внутри.

Как-то я поделился соображением об универсальном действии этого «вдруг» с приятелем, известным фантастом Киром Булычевым. Он сказал: «О, я всегда работаю с этим, только у меня другая формула, не „вдруг“, а „это не мама“». Приходит мальчик домой, стучит в дверь, кричит: «Мама, открой-это я!» Дверь медленно открывается-это не мама.
—А кто?
—Уже интересно?