Женщины бессознательно замечают тысячи мелких деталей, бессознательно сопоставляют их — и называют это интуицией

Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!

Я не сложная. Я — многоэтажная.
Есть люди — в один пролёт: всё просто, без лабиринтов.
А во мне — лестничных пролётов — не счесть (лети — не упрешься в стены).
Душа — небоскрёб (оттого и скребёт; оттого и — небо!).

Если по существу, то vivat, живая! Да, внутри твоё имя не заживает, так и болит каждой буквой и каждым слогом. Трудно уволить того, кто казался богом, кто научился без спроса и стука сниться.
.
Там, где я храню о тебе страницы, всё опечатано. Я туда не пускаю, ты под запретом: неиздан и нечитаем. Ты — просто пепел, который покрылся пылью. Я же — из воздуха, и громыхают крылья наперекор ушибам и гравитации.
.
Там, куда я стараюсь не возвращаться и куда память меня кандалами тянет, я научилась логике расставаний.
Всё хорошо, ты замкнут и обесточен, хоть и являешься каждой несносной ночью. Трудно ломать иллюзии и фантомы тех, кто ещё недавно казался домом.

Прошлое не подлежит возврату.
Кому — возврат?
Мы пережили друг друга,
и потому — v i v a t!

То, что свято, светится в темноте, узнаётся хребтом и дрожью: все, кто были с тобой до меня, — не т. е. Все, кто после случатся, — тоже. Моё слово, отлитое из свинца, над тобой спрягали. Все другие несут торжество конца. Я — глаголом стою в начале.

То, что свято, не разменять на грош, всё равно воскреснет! Если ты другим себя пропоёшь, ты не станешь песней.

Златокупольной головы моей ни пред кем несгибаем остов, вырастаю из малоэтажных людей всем своим колокольным ростом. Потому и вижу на высоте: правдами похожи!

Все, кто были со мной до тебя, — не т. е.
Все, кто после случатся, — тоже.

Если у тебя есть проблема, вспомни математику: у каждой задачи есть решение. Не решай проблемы, решай задачи.

я бы тебе твердила, как пахнет день: мокрым асфальтом, розами и теплом. это когда танцуешь и ловишь дзен, капли дождя горячим хватая ртом.

в мокрых ботинках липкий скрипит песок, лето холодной песней звучит в ушах. я бы тебе твердила, как мир высок, как безусловно важен в нём каждый шаг. каждая искра смеха, рассветный дым, тысячи неисторий, волшебных лиц. это когда ты чувствуешь мир «своим» — другом, сошедшим с книжных цветных страниц.

я бы щекой к колючей твоей щеке, чтобы срывать не звёзды, а волшебство.

это привычка — быть для тебя никем, значить не больше прочего, ничего. это уже привычка — себя винить, видеть в других не больше, чем «новый враг». тянется бесконечно чужая нить, кажется предпоследним последний шаг. в горле застрял холодный надрывный смех, где-то внутри трепещет ещё тепло.

я бы тебя любила сильнее всех. жаль, что у нас до этого не дошло.

—  Извините, время не подскажете?!
— Не простое!

— Ты чего грустишь?
— Я никому не нужна…
— А ты всех спросила?

Когда мы ставим себе цель — мы ей равны; но пока мы ее достигаем — мы вырастаем. Вот откуда разочарования в достигнутой цели: достигнутая, она оказывается недостойной ни нашей мечты, ни нашей самоотверженности, ни наших усилий.

Бездарность с лихвой уравновешивается послушанием.

Выбирая между дураком и негодяем, поневоле задумаешься. Задумаешься и предпочтешь негодяя. В поступках негодяя есть своеобразный эгоистический резон. Есть корыстная и низменная логика. Наличествует здравый смысл. Его деяния предсказуемы. То есть с негодяем можно и нужно бороться… С дураком всё иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны. Дураки обитают в туманном, клубящемся хаосе. Они не подлежат законам гравитации. У них своя биология, своя арифметика. Им всё нипочем. Они бессмертны…

Либо это временно, либо справедливо…

Всю жизнь я дул в подзорную трубу и удивлялся, что нету музыки. А потом внимательно глядел в тромбон и удивлялся, что ни черта не видно.

В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса…

Я люблю быть один, но рядом с кем-то.

Бескорыстное вранье — это не ложь, это поэзия.

Завистники считают, что женщин привлекают в богачах их деньги. Или то, что можно на эти деньги приобрести. Не деньги привлекают женщин. Не автомобили и драгоценности. Не рестораны и дорогая одежда. Не могущество, богатство и элегантность. А то, что сделало человека могущественным, богатым и элегантным. Сила, которой наделены одни и полностью лишены другие.

Нет абстрактного Зла, ты-то должен это понимать. Корни — здесь, вокруг нас. Вот за что ты должен бороться. За людей. Тьма — это гидра, и чем больше голов отсечешь, тем больше их вырастет! Гидр голодом морят.

Слова важны, но они лишь руки гончара, придающие форму глине; глиняная форма, в которую вольют расплавленный металл; бронзовые оковы, не дающие лишней свободы рукам. Слова все начинают и все заканчивают, в словах форма и направление, но решает все Сила. Сила и Воля.