И всё-тaки сaмый глaвный признaк любви-жeлaниe oбнять.
дaжe нe пoцeлoвaть, a имeннo oбнять. пeрвыe oбъятия-этo кaк встрeчa пoслe дoлгoй дoрoги, ты рaскрывaeшь их чeлoвeку, чтoбы принять eгo всeгo, тaкoгo, кaкoй oн eсть, сo всeми нeдoстaткaми и дoстoинствaми. прижaться тaк близкo, чтoбы пoчувствoвaть кaк бьeтся eгo живoe, трeпeтнoe сeрдцe, успoкoить и успoкoиться-«ну, нaкoнeц- тo я тeбя нaшлa, тeпeрь ты мoй, я тeбя никoму нe oтдaм и всeгдa буду рядoм.»
ты oбнимaeшь дoрoгoгo тeбe чeлoвeкa и вaши души пo-oсoбoму пeрeплeтaются, вы стaнoвитeсь eдиным цeлым нa кaкoм-тo высoкoм, духoвнoм урoвнe.

и нeт в этoм никaкoй пoшлoсти, прoстo чувствуeшь тeплoгo, рoднoгo чeлoвeкa, кoтoрoгo искaл всю жизнь и думaeшь: «кaк жe мнe с тoбoй хoрoшo».

Как будто кто сто раз на дню
Талдычит мне: «Цени всё это»,
И вот с рассвета до рассвета
Ценю, ценю, ценю, ценю.

Луна к стеклу прильнула белой птицей,
качнулась ветка, сердце холодя,
по клавишам остывшей черепицы
скользнули пальцы летнего дождя.

Лишь миг один — и сосны отзовутся
натянутыми струнами стволов…
В такую ночь приходят, чтоб вернуться,
и все понять, и все простить без слов.

равнодушие — чувство мёртвых.
смерть умеет делить на ноль.
если мы до сих пор не стёрты,
значит мы ощущаем боль.

боль живёт в неостывших душах,
боль стучится в виске творца.
если мы не отвыкли слушать,
мы услышим свои сердца.

безразличие на престоле
льёт по венам густой свинец.
если больше не стало боли,
значит нам наступил

Варить глинтвейн и, согреваясь, пить
Задумчиво, неспешными глотками,
Читать запоем книги Мураками…
Не чувствовать… Не злиться… Не любить…

Не думать… Не жалеть… Не возвращать…
Не вешать ярлыки, не комкать пальцы…
И, главное, не выть и не сломаться,
Чтоб снова верить, верить и прощать…

Знаю точно: я не кошка… Никогда и не стремилась…
Март мурлычет под окошком… А вчера мне море снилось…
И ещё… такой вальяжный Кот… Не мартовский, не смейтесь…
И не кот он был… (не важно)… Просто с ним мы были вместе…
Просто нас связала тайна и его… немногословность…
Просто было всё случайно… Ну, а я — святая скромность…
Я б сейчас могла придумать вам такооооое… (замечталась)…
На ночной дорожке лунной Море с Чайкой целовалось…
Вот сижу теперь, вздыхаю… с тёплой Нежностью в ладошках…
В общем, сказку сочиняю о прекрасных милых кошках…
Поздравляю всех котяток, и котов, и кошек тоже…
Эх, со мной давно понятно — я на кошку не похожа…
А приличные девицы все в душе почти что кошки…
Только я — скорей… лисица 

Заходи, посидим… Заварю тебе чая с жасмином…
Или выпьем вина. Я продрогла — осенняя хмарь…
Нет свечей. Пустяки. И огонь не пылает каминный.
Только слабо мигнёт за окошком знакомый фонарь…
Я привыкла почти. Я легко привыкаю к молчанью.
«Пусть весь мир подождёт» до ноябрьских случайных снегов.
Ни к чему рифмовать: «Я опять безнадёжно скучаю»…
Заходи, помолчим… Ты всегда — слишком «прошеный» гость.
Так о чём я?.. Ах, да… Можешь в кресло забраться с ногами,
Согревая бокал и укутавшись в старенький плед.
Будем осень винить. И, дождливые слушая гаммы,
Я поймаю твой взгляд и… опять попаду в тёплый плен…
Заходи, посидим. Только ты. Только я. Только вечер.
Протяни мне ладонь. Я тебе нагадаю весну,
… показать весь текст …

Не старайся, февраль, не рисуй на окошках узоры,
Непутёвых ветров ты уйми оголтелую прыть.
Не нужны нам с тобой недомолвки, упрёки и ссоры.
Потянулись бы к солнцу скорей первоцветы и сныть.

За три дня до весны, я спешу попрощаться с тобою,
Потемневший февраль, усечённый последыш зимы.
Бесполезно не злись, вот и небо совсем голубое,
И улыбки, и смех, и веснушки девчонок видны…

Говорят, что умирая люди видят свет.
Но вам не обязательно умирать.
Свет всегда рядом.
Он здесь.

У человека две жизни, и вторая начинается, когда он понимает, что жизнь одна

Единую формулу любви каждый формулирует по-своему.

Научи по тебе грустить…
Думать
плакать
стихами
петь
Акварелью марать листы
И на город в окно глядеть
Жизнь делить на «с тобой» и «без»
в парке веточкой у воды
Возвращаться как в темный лес
И на ощупь искать следы
…бесконечности лабиринт
Годы жизни рекой в песок
Научи о тебе молить
… показать весь текст …

пёрышко на окне
нарисовал февраль,
глупый оскал Луне
и за туманом — даль.

скрип за окном. хруст.
выхлопы от машин.
ветер остывших чувств
в памяти, без причин …

а за окном — метель.
ветер танцует вальс.
снежную всем постель
стелит вокруг февраль …
… показать весь текст …

где-то там, на вершине седьмой горы,
на заснеженном камне, что выше тучи,
ожидает прихода своей поры,
неповторный, единый счастливый случай.

он отвар из небесной сварив воды,
заедая сыпучим, хрустящим снегом,
ждёт знамения, чтобы узреть следы
бесконечности и насладится негой.

на земле лютует вовсю февраль,
то мороз дерёт, то пурга метелит,
только это случаю — не печаль,
он всё ждёт, желая попасть по цели.

Если бы я была скульптурой из льда, я бы изо всех сил цеплялась за нерушимость взаимосвязей своей структуры, пытаясь противостоять очевидному.
Страх.
Если бы я была водой, я бы привыкла к непрерывной изменчивости состояний, я бы текла, испарялась, пронзала бы себя лучами кристаллов и не боялась того, что дальше.
Мудрость.
Если бы я была предвесенней землёй, я бы жаждала напитаться влагой с избытком, чтобы, отогреваясь, выпустить на волю стремительно пробуждающуюся жизнь.
Желание.
Если бы я была жизнью, я бы стремилась заполнить собой всё сущее, беззастенчиво мечтая и воплощаясь, отважно проходя через узкие пути и пёстро расцветая на просторе.
Свобода.
Я человек. И у меня всё есть.

Кто-то посеял
снег на полях,
Чтоб он пророс любовью.
Луч, задержавшись на хрусталях,
Скрылся у изголовья.
Луч наполняет дома весной,
Делая храм из комнат.
Кто-то как будто бы дышит мной,
Думает, ждет и помнит.
Свет отражает сырой гранит.
Свет на земле, на людях.
Кто-то как будто меня хранит.
Кто-то как будто — любит.

Месяцами закрыт или весь в делах,
Но устав делать вид, что отвык скучать,
Он внезапно заходит в молчащий чат,
Чтобы нить между вами не порвалась.

Ты давно не гадаешь, в чем здесь подвох,
Тайный смысл и логика, суть и нерв.
Просто видишь, как он совершает вдох,
Как он равно в пространстве и есть, и нет.

И ни планов, ни выводов, кто слабей.
Ни вопросов, зачем или для чего.
Просто факт: вот он снова пришел к тебе.
Просто факт.
… показать весь текст …

Странно думать, что можно на полном серьёзе ожидать сложить соответствующее действительности представление о человеке по отдельным его высказываниям. Я вижу этот процесс так — есть некая конструкция, образ человека, который я заполняю своими эмоциями и чувствами. Если слова человека мне откликаются, я воспринимаю их как «поглаживания», то и его образ будет наполнен добрыми чувствами, если его слова будут «колоть» меня, то соответственно он будет меня как минимум раздражать, а то и вовсе вызывать…
… показать весь текст …

Мне импонирует идея отношения к своей жизни как к произведению искусства. Скажу больше. Она меня вдохновляет.
Жизнь по шаблонной раскраске имеет такое огромное преимущество как стабильность. Хотя по мне от него зачастую начинает тянуть затхлостью болота. Мило, но скучно.
Жизнь как шедевр художника… А художник ты сама. Свобода, ответственность, неопределенность. Риск сойти с протоптанной тропинки. Не вписаться в рамки стандартов социума. Вызывать восхищение, а гораздо чаще — возмущение.
Жизнь одна. Если и есть что-то за порогом смерти, то это будет уже другая история.
Быть артистичной, убедительной, сложной. Быть живой. Пока мой прах не развеет ветер.

Когда я на подъёме, то мой верный способ многократно усилить волнующее ощущение блаженства — это ОН. По-настоящему горький шоколад, в котором кроме какао есть только какао. Вкус, конечно, не для слабонервных персон, избалованных ванильной сладостью. Но этим он мне и нравится. Есть в аристократической горечи этого шоколада неискаженная настоящность, брутальность и шик.
Он будит фантазию. Перед глазами, как в волшебном фонаре, проходят неясные, причудливые картины прошлого. Майя и ацтеки с их пышными и жестокими религиозными церемониями и ритуалами. Испанские конкистадоры, гонимые в Новый свет жаждой завоеваний, славы и алчностью. Страстные, утонченные кабальеро и коварно-прекрасные дамы. Кондитеры и шоколатье, веками приоткрывающие завесу над магической тайной неповторимого вкуса «чоколатля».
История, уходящая вглубь на тысячелетия, у которой не будет конца…