Ты и сама хотела бы приручить, чтоб выходил по зову и ел с руки
Зверя, который внутри у тебя рычит, и обнажает яростные клыки,
Если кто делает шаг вдоль его межи, там, где запретка /проволка — ток — накал/.
Нет, он готов быть ласковым и дружить на расстоянии /выстрелил — не попал/.
И иногда ты чувствуешь, как болят старые раны в звериной его груди.
Он не убил того, кто в него стрелял. Даже простил. Только с тех пор один
На полигоне темном твоей души. Он на любого бросится, как стрела.
Тот, кто посмеет… Он за тебя решил то, что доверие — это источник зла.
А когда рушатся снова твои мечты и ты со слезами просишь у Бога сил,
Он оглашает всё рёвом, в котором ты слышишь: «не верь, не бойся и не проси».
Ты говоришь ему, пробуя усмирить, /но бесполезно/ правильные слова.
Только он скалится. Там. У тебя внутри. И никогда не скажет /поскольку не говорит/
То, что он жив… А значит и ты жива.