Пропиши в своем доме вечерний уют,
Пусть браслетом свернется на тонком запястье,
Пусть зевнёт тишиной между быстрых минут.
Пропиши в своем доме красивое счастье.

Пропиши в своем доме еще и любовь.
Пусть обнимет, прижмёт, горячо поцелует,
Пропиши дома смех, много ласковых слов.
Пропиши их. Пусть дом твой им пристанью будет.

Пусть его не коснется дыханье беды,
Пусть его обойдут злые мысли и люди.
Пропиши в своем доме мечты и цветы,
Пропиши в нем того, кто нас создал и любит.

Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, не свойственно упорствовать в ошибке.

Любимый человек тот, кто является вашей родной клеточкой, а не клеткой для вас.

Блажен имеющий глаза
Не столько для газеты,
Но чтобы видеть небеса —
Закаты и рассветы.

Блажен, кто абсолютно глух
К фальцету скандалиста,
Зато имеет верный слух
Для Шумана и Листа.

Блажен, кому даны уста
Отнюдь не для ворчанья,
Но, как златые ворота,
Для мудрого молчанья.

До чего мне надоело
Это страждущее тело.
Вечно всё ему не так.
Не житьё, а сущий мрак.
Слева саднит, справа ноет.
Право слово, жить не стоит.
Если б только не душа,
Жизнь не стоила б гроша.
Но душа не унывает,
Рифму с веточки срывает
И, надев на край строки,
Воспаряет вопреки,
Вопреки болящей плоти,
Позабыв о ней в полёте.

Иногда хочется уехать куда-нибудь. Даже не уехать, а просто ехать. Неважно куда. Главное ощущение дороги. Смотреть как меняется пейзаж за окном машины, поезда. Самолет не подойдет, там не видно дороги.
Когда видишь дорогу, за ней поля, ничейные земли, то появляется сладкое чувство, как будто ты один, маленький человечек. И от этого чувства понимаешь, чувствуешь как огромна наша страна, Родина, Земля… Мне в эти моменты хочется рисовать все то, что проплывает за окном. Непрерывно так, на длинном длинном полотне. Даже не важно чем рисовать, главное все детали, цвета, и то ощущение движения и огромности нашего мира…

Свою Надежду буду донашивать…
Перелицовывать, перекрашивать,
ставить заплаты, сшивать разрывы.
Стараюсь ровно — выходит криво…
Не скрыть Надежды моей изношенность,
но бросить жалко — она хорошая.
Меня спасала, когда на грани
была от боли и от страданий.
Делилась верой и, как умела,
любовью душу больную грела…
И пусть Надежда слегка потрёпана,
зашита тщательно и заштопана —
она в единственном экземпляре.
И вряд ли новую мне подарят…

Читайте жития Святых,
хоть подражать им очень сложно,
но явно устыдиться можно
своей блестящей шелухи.

Своих обид и резких фраз,
и слепоты своей душевной,
и возмущения подчас
своей же замкнутой вселенной.

Какая пропасть делит мир
святой души и алчной прорвы
камней-огней глупейшей ссоры,
воспламенённой меж людьми…
… показать весь текст …

Всё будет хорошо, как вы хотели,
И будет дух здоров в здоровом теле,
И прилетите вы куда летели,
И будет время медленно ползти.

Да, но когда? Когда? Уже ведь поздно,
И где-то погромыхивает грозно,
Кого-то кто-то умоляет слёзно
Понять, простить. «Прости, — твердит, — прости».

Всё будет хорошо, как вам мечталось,
Совсем немного потерпеть осталось.
Усталость? Да, конечно же, усталость.
Она пройдёт, она пройти должна.
… показать весь текст …

Я в жизни много терзался страхами, мыслями, волновался за будущее, настоящее, чему только не ужасался, а в результате из всего, чего я боялся, реально почти ничего не случилось. Всё это происходило в моем уме, а на самом деле не случилось. То, что тебя больше всего терзает, — это твой ум, а не твоя реальность

Как было бы хорошо, если бы нам удавалось создавать вокруг себя атмосферу спокойствия! Не тревожиться самим и не вызывать чувство тревоги у других людей… Успокойся! Иди медленнее, веди себя тише, говори спокойнее и не передавай свое волнение тому, с кем разговариваешь.

Так, выбившись из страстной колеи,
Настанет день — скажу: «не до любви!»
Но где же, на календаре веков,
Ты, день, когда скажу: «не до стихов!»

Нынче ночью думал о том моем старинном тройном рецепте против горя и обиды: 1) подумать о том, как это будет неважно через 10, 20 лет, как теперь стало неважно то, что мучало 10, 20 лет тому назад; 2) вспомнить, что сам делал, вспомнить такие дела, которые не лучше тех, которые тебя огорчают. 3) Подумать о том, в сто раз худшем, что могло бы быть. Можно прибавить к этому еще то, чтобы вдуматься в положение, в душу огорчающего тебя человека, понять, что он не может поступать иначе.

На небе тихо. Господи, как тихо!
На небесах — немереный простор.
Всё небо есть сплошной великий выход
Из наших вечных тупиков и нор.

Куда бы мы ни забредали, где бы
Ни находились — сбросим свой багаж,
Расправимся и взглянем прямо в небо,
Чтоб прошептать неслышно: «Отче наш…»

Если человек не потерял способности ждать счастья — он счастлив. Это и есть счастье.

1) Мы вообще, должно быть, очень виноваты все друг перед другом. Но только при разлуке чувствуешь это. Потом — сколько еще осталось нам этих лет вместе? Если и будут эти лета еще, то все равно остается их все меньше и меньше. А дальше? Разойдемся по могилам! Так больно, так обострены чувства, так остры все мысли и воспоминания! А как тупы мы обычно! Как спокойны! И неужели нужна эта боль, чтобы мы ценили жизнь?

2) Ни единая душа не может не солгать, не может не прибавить и своей лжи, своего искажения к заведомо лживому слуху. И все это от нестерпимой жажды, чтобы было так, как нестерпимо хочется.

3) Какая это старая русская болезнь, это томление, эта скука, эта разбалованность — вечная надежда, что придет какая-то лягушка с волшебным кольцом и все за тебя сделает: стоит только выйти на крылечко и перекинуть с руки на руку колечко.

4) Если человек не потерял способности ждать счастья — он счастлив. Это и есть счастье.
----------------
Из нас как из дерева — или дубина, или икона.

Умер художник во мне, не создав ни картины,
Там же погибла в мученьях сплошных балерина,
И пианистку, кем стать бы смогла непременно,
Я из себя проводила под марши Шопена.

Скульптор дал дуба и склеила ласты певица,
Фотомодель умудрилась во мне удавиться,
Дама-политик загнулась и, следом по списку,
Ноги в коньках протянула во мне фигуристка.

В ящик актриса сыграла, все планы ломая,
А шахматистку в себе придушила сама я.
Лишь поэтесса с конкретно поехавшей крышей
Выжила, стерва, и пишет, и пишет, и пишет…

`
Где взять мне силы разлюбить
И никогда уж не влюбляться,
Объятья наши разлепить,
Окаменевшими расстаться?

О, как вернуться не успеть,
О, как прощенья не увидеть,
То, нестерпимое, стерпеть,
Простить и не возненавидеть?

А Бог молчит. За тяжкий грех,
За то, что в Боге усомнились,
Он наказал любовью всех,
… показать весь текст …

Личность начинается с самоиронии.

Близость между людьми определяется не расстоянием, а чувствами, которые они испытывают друг к другу.