Вот гляжу я на сию душу убогую, и мысль сверлит мне сердце: до чего ж она, прости Господи, недалёкая! Рвётся у меня слово горькое с уст сорваться, обличить её в сём помрачении ума, но тут же… тут же ужасаюсь собственной дерзости! Ибо что же это? Абсурд чистейший! Как может сия ослеплённая понять, что именно по причине своего душевного недуга она и пребывает в таковом состоянии? Парадокс сей терзает меня: невозможность донести хотя бы искру разумения до сего заблудшего создания лишает человека доброй воли возможности сеять зерна истины, добра, вечного… а как же не сеять, коли в том самый смысл бытия человеческого, смысл цивилизации нашей хрупкой?
А вот проследим за сим несчастным:
Вперил очи свои туманные в оконное стекло, а там — то пламень всепожирающий, то потоп немилосердный. Он же, сей слепец духовный, погружается в пучину интернета и извергает из себя витиеватую фразу о весне, о любви, о жизни… (о, лучше б анекдот какой-нибудь изрёк, как-то многие и поступают в своём неведении!). Да, ладно. А вот он шествует на выборы, заранее уверившись, что нет у него никакого выбора, и в десятый раз повергает свой голос к ногам того губителя, из-за коего и пожары, и наводнения, и безводие, и бездорожье, и звери лютые терзают плоть людскую… Впрочем, он словно и не зрит всего этого кошмара, живым участником коего является. И, быть может, клиническая неспособность связать простейшие причину и следствие есть некое провидение, охраняющее его трепетную душу от неминуемого безумия. Он не может не быть столь ограниченным, дабы не сойти с ума от ужаса бытия… Забавно ли это? Вряд ли. Скорее, то горькая правда жизни, убожество духа. Идиот…
Фёдор Михайлович Достоевский даже книгу об этом написал… «Идиот» назвал. Вот. А еще «На дне».