Затянуло небо серой шалью.
Тараторят в ельнике синицы.
Грусть танцует вальс «Немного жаль».
Снегу первый заморозок снится.

Дождь висит гирляндой в паутине,
Белые жемчужины твердеют.
На земле всё больше зимних линий.
Шевельнулись в облаке метели.

Ах, октябрь — излом, граница сна;
День всё раньше опускает шторы.
Как тарелка катится Луна.
Шорох ветра: «Скоро, скоро… скоро».

Шерстяное небо. Моросит.
Птицы чертят линии случайные.
Закатившись в тучу, Солнце спит;
Небо, как кормилица качает.

Дождь грунтует улицы под снег.
Кубиком брусчатка зашнурована.
Мост Дворцовый грустно смотрит в реку
Цвета полированного олова.

Ангел на колонне Александровской
Крепче сжал ладонью тёплый крест.
Ветер добавляет волнам напуски.
Из окна такси поёт Бернес.
… показать весь текст …

Всё ещё осень, вот только седеют виски.
Северный ветер, как белый медведь тяжелеет.
Хрупкое время становится вязким… другим.
Долгим, задумчивым, словно проварено в клее.

Складками ткань вечеров. Ночи утро съедают.
Рыжее медное солнце, как гонг оркестровый —
Щёлкнет лучом и остывшее эхо гоняет;
Нехотя как-то, в рапиде, замедленно, сонно.

Близок декабрь. Скоро танец метелей. Премьера!
Снег за либретто. Пуанты у хлопьев отбиты.
нУ, а пока всё намёками, тонко, примерно…
Где-то в кулисах Зиме подбирается свита.

Сшить ветер. Счастье нарисовать.
Сварить арабику на песке.
Учиться тонкости понимать:
На вдохе — кто ты, куда… и с кем.

Унять гордыню. Лепить снежки.
Ждать у кормушки замёрзших птиц —
Иные ждут лишь тепла руки.
Смотреть на звёзды. Мечтать. Храбриться.

Никто не знает длину пути,
Но в наших силах любовь умножить;
Обнять. Почувствовать боль. Простить.
Без всяких «если», без всяких «может».
… показать весь текст …

И боль, и страх уметь принять без экивоков,
Что, мол, тому-то много проще, много легче.
Едва ли к счастью проскользнёшь на вдохе боком.
Смысл — человеком добираться до конечной.

Там разберутся что и как, кому и где:
Кто птиц кормил, кто набивал себе карманы;
Кто что-то делал (как уж мог), кто, лишь хотел.
Кто — нараспашку, кто — припудренным обманом.

Кто крылья небом наполнял, кто подрезал.
Кто расправлял, кто плотно стягивал бечёвкой.
…И, как с ресницы настоящая слеза
Вела в падении к последней остановке,
… показать весь текст …

Ноябрьский снег. Всё глубже тишина.
Пронзительней несказанное слово…
А Ветер, оттолкнувшись от окна,
В свинцовых тучах перемешивает олово.

И небо превращается в пломбир.
И Солнце сонное растерянно моргает.
В предзимье белом пропадают ориентиры.
С ладони Бога лепесток… — карниз… Не тает.

На первом снегу следы
Поверивших в зиму птиц.
Труба выдыхает дым.
Ноябрь. Белый взмах ресниц.

Ноябрь. Белый вдох души,
Увидевшей крылья вьюги.
Бог шёпотом: «Не спеши…»
Стук сердца… Снежинка в руки.

Ноябрь. Тишина и пух.
Преддверие. Сон-каприз.
Адажио наверху.
Шаги лепестками вниз.

«До слёз» у каждого своё —
Его не взвесить, не измерить.
Как исчезает боль и лёд?
Как начинаешь видеть, верить?

Как что-то чувствуешь? Когда
Душа, встряхнувшись, обнимает?
Как оживает пустота,
Когда тебя вдруг понимают…

Как человеку человек
С ладоней ветер отдаёт?
На струнах сердца, рёбра — дека.
«До слёз» у каждого своё…

Не знаю… но любовь не выдашь формулой;
Не объяснишь «за что» и «почему».
Не утрамбуешь в «правильные» формы.
Любовь — не цель, не приз и не хомут.

Любовью не жонглируют на пробу;
Не подчищают, нЕ анализируют.
Не примеряются, рассчитывая «чтобы».
Горчит порой… Ну, да — не фунт зефира.

Так, ведь «люблю» — не ради покорить.
«Люблю» — как лепесток весенней сакуры.
«Люблю» — путь в настоящее. Любить —
Полёт в любимую ладонь… Без «надо бы».

Пешком. Издалека. Наверное из детства.
С огромным рюкзаком, вручную сшитым.
Весь в снегирях, с особой зимней лестницей.
Касаясь посохом ворот, крылец, калиток.

В колонке умной Хиль поёт про Зиму!
Звенящий бубен Вьюга тормошит.
Метель, как в бусах, вся в свистульках глиняных!
К нам Новый Год торопится, спешит!

Для нестыковок — ластик, карандаш.
Из снега — покрывало для печалей.
Для Счастья — разноцветная рубашка!
Для Тьмы — от Мойдодыра умывальник!
… показать весь текст …

Сколько звёзд Им насыпано в ковш, сколько снега вокруг… —
Бескрайнее море любви — Бог на свет не скупится.
Да-да, отдаёт… не пытается быть «ко двору»:
Здесь всё — и журавль, и синица, и Синяя птица.

Пусть год, что идёт, будет лучше, теплей предыдущих!
И выбор пусть будет несложен — всех вверх отпустить…
Обнять, отогреть, прекращая погоню за лучшим.
Принять, попытаться понять, все обиды простить:

Без «я», не на публику — где-то внутри, в лабиринтах,
Где сумрак и эго царапают душу: «Ударь!»
Себе самому наложить исцеляющий бинт:
От злобы, от зависти, прочего чёрного варева.
… показать весь текст …

Близится время за миг до удара часов…
Неповторимый момент, когда сердце вдыхает.
Бог подставляет ладонь, ловит белый песок
И «Всё возможно» из кварца в снегу собирает:

Всем, кто сумеет прочесть эту горсть многоточий.
Всем, кто поверил, услышал, увидел, почувствовал;
Кто выдыхает «люблю» в новогоднюю ночь —
Без распалённого эго и прочего мусора.

Всем, кто, согрев, не взимает процентные вычеты.
Просто иначе не может и мир этот держит.
Кто — человек: настоящий, живой… без кавычек.
Всем, кто внутри крупновязаный, солнечный… сНежный.

Посмотри, какой снег… — фланелевый.
Бог всю ночь вырезал… старался.
Белый Ветер уснул на дереве.
Горизонт робко тронут красным.

Как-то сразу обмяк мороз.
Треск коры тишину не рвёт.
Утро сунуло рыжий нос.
…Посмотри, какой снег идёт…

Заморозило. Вдруг. С треском.
Ветер взял ледяной мел.
Бог белилами пишет фреску.
Зимний храм ослепительно бел.

Кисть взлетела — мазок, другой.
Тишина. Глубина растёт.
Поле. Лес. Горизонт дугой.
Время замерло. Снег идёт…

Жизнь не скрутишь, как конструктор, из удач;
Не протащишь незаметно за околицей.
Если не был человеком, плач-не плачь,
А вернуться к изначальному придётся.

Все разбросанные камни подобрать:
Бег по спинам чьим-то — доля никакая.
Пред упавшими склониться, руку дать —
По велению души, не ради Рая.

Как человека почувствовать — боль и тоску?
Как перестать поучать со своей колокольни;
Каждую мелочь трясти, как енот-полоскун
В рамках навязанной нами же «правильной» роли?

Как же понять, что другой — это Мир уникальный.
Сложный в своей простоте, оттого и неровный.
Что, понимая свой край, мы другой принимаем.
И, что сближает такие края, лишь любовь безусловная.

Февраль. Высокий снежный ворс метелью вычесан
Под новый слой белил, под мастихин, под кисти.
На лапах сосен Ветер иней вывесил
И это кружево пером стеклянным чистит.

В ковше Медведицы сидит счастливый Март —
Его весенняя пора ещё не скоро;
Снимает звёзды карамельные в карман,
А Время в Вечности седой вращает ворот.

Бог с летнего балкона смотрит светом;
Антоновка в ладони, хрустнул сочно!
Оправил пройденный январь в резной багет,
А вместо подписи поставил многоточие…

Зима — пространство бесконечного холста…
И ветер-кисть скользит легко размашисто.
И неба снежная звенящая верста.
И облаков молочных рисовая каша.

И снегири, рассыпанные клюквой.
И свист синиц, сшивающий нахлёстом
В незримый текст иглой стеклянной хлопья-буквы.
Наброски белым… Светорукопись морозная.

Чувствуешь, ветер скользит между крыльев твоих…
Вот, что такое поверить… хотя бы немного.
Даже на каплю тотчас отвечают они.
Вера, ты знаешь… она — территория Бога.

Вроде, упал… Вроде, выбили всё из-под ног.
Крики: «Не сможешь! Оставь! Бесполезное дело!»
Но, через боль: «Я смогу…», — и касается Бог;
Крылья растут, и растут не из бренного тела.

Пусть из осколка, обломка, обрывка, но всё-таки вечного!
Пусть он и смят был, и скомкан, и шит-перешит!
Чувствуешь, ветер скользит… расправляются плечи.
…Крылья растут из поверившей в это души…

Сугробы цепляют крышу,
Карабкаясь по стене.
Метель свежим снегом дышит
В муаровой пелене.

Свистят снегири протяжно
На вышитой белым вишне.
Весна выбирает яшму
В компании передвижников —

Янтарное солнце охру
Готовит широкой кистью.
Февраль високосно охает,
А Ветер палитру чистит.
… показать весь текст …