Тоска — это когда адская зубная боль во всём теле, в Душе, в мыслях и кажется, что даже воздух болит этой болью зубной. И эти приступы случаются внезапно. Всё было хорошо, нет поводов таких, чтоб тосковать. Ты сыт, здоров и даже счастлив. И вот случилось, хоп и ты, как в ванну с головой ныряешь в эту тоску. И к экзорцистам не пойдешь с такой причиной, не изгонят…

… от настоящего горя невозможно исцелиться полностью. Шрам, затягивающий глубокую рану, остаётся шрамом. Со временем на место боли приходит онемение. Но здоровую кожу под шрамом уже никогда не восстановить.

…Долгая печаль не в природе человеческой, особенно женской.

Люди плачут не потому, что они слабые.
Они плачут потому, что слишком долго были сильными…

Пока не хлебнёшь горя сам, ты будешь всегда судить о чужом горе приблизительно и неверно!

Подумаешь — горе…,
присмотришься — воля Господня!

Нет болезни мучительнее тоски.

Очень глупо грустить, когда все друзья дома и с ними все хорошо.

Такое уж дело печаль: удовольствия от нее никакого, а времени и сил отнимает так много, что на другие дела почти ничего не остается.

Скучать — скучнее скучного.

Тосковать о том, кого любишь, много легче, чем жить с тем, кого ненавидишь.

Мне хотелось захныкать. Не заплакать, а именно захныкать, словно маленькому ребёнку. Плачут от горя, а хнычут — от беспомощности.

Только в беде люди могут понять, как не легко быть хозяином своих чувств и мыслей.

Труд, который нам приятен, излечивает горе.

Горе налегает сильнее, если заметит, что ему поддаются.

Есть такие слезы, которые надо выплакать обязательно, в любое время дня и ночи, выплакать, чтобы все внутри перегорело…

Время не лечит. Оно лишь притупляет острую кромку горя. И горе уже не режет, а рвет…

Слёзы, которые жгут и терзают сердце, — это слёзы исцеления.

Не вздумай дать им ухватиться за твой плач, они из него себе улыбок нашьют.

Грусть для меня — это нечто особенное, моя ежедневная медитация, единственное искусство, каким я владею.