Когда я узнаю твою душу, я нарисую твои глаза.

А уютно — это не про раритетные чашки, блюдца.
Не про салфеточки и макраме.
Это, когда девочке далеко уже «за», а глаза смеются
Когда есть желание бежать на встречу заре.
Когда «не давит» на жизнь чужое мнение,
Когда нравится быть собой.
Когда не знаешь, сколько отмеряно ещё времени,
А потому, не тратишь его на бой.
Источаешь вокруг себя миротворное,
В неге купая «своих».
В твоей жизни, наконец то, теперь все «отборное»,
А не «как у других».
Как удобно тебе: есть шпильки, а есть и кроссовочки,
А если захочется — босиком по росе,
… показать весь текст …

Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Мы обмирали — каждый над собой!
А Август — царь. Ему не до рулады,
Ему — до канонады Октября.
Да, Август — царь, — Тебе царей не надо, —
А мне таких не надо — без царя!

(Август 1920)

В душе есть маленький укромный уголок,
который берегу от чужих глаз.

Мой золотник конечно мал, но он мне очень дорог.
не выставляю всем его я напоказ

Обожаю кофе и черный шоколад, совершенно не умею отдыхать, считаю жизнь лентой Мёбиуса, уверен — всё берёт своё начало в интуиции, мне всегда нужно кого-то любить, чего-то ждать и что-то делать.

Люди говорят — уходит время. Время говорит — уходят люди.

Если у вас украли мысль, значит она была стоящая.

Мое счастье в простых вещах —
Укрыться пледом, уткнуться носом.
По коридору вереща
За тобой по пятам без спроса.
Мое счастье в простых вещах —
Пряник, кофе и тихий вечер.
Чтобы дальше ты обещал,
Что с тобой будем рядом вечно.

Одним опытом больше — одной иллюзией меньше.

И да, и нет — здесь все мое,
Приемлю боль — как благостыню,
Благославляю бытие,
И если создал я пустыню,
Её величие — мое!

Всё тонет в мрачном равнодушье,
Размешанном с жестокосердьем.
И чтоб убить живые души,
Как много тратится усердия.
Внести спешит тут каждый лепту,
Чтоб побольней да и погорше, —
С размаху в спину другу лепим
И подлость раздаем пригоршней.
Кто пожалел кого, тот — шизик,
А кто помог — потерян вовсе.
Других мы, обесценив жизни,
Своей продленья в счастье просим.
Несём собою хамство, низость
Мы, упиваясь счастьем ложным…
… показать весь текст …

Идите и готовьтесь, всё будет хорошо…

Знаешь, папье-маше — забава хорошая…
Можно рвать, что угодно, потом — что попало клеить…
Только мне ни разу не удавалось прошлое —
Получается то ли Ассоль, то ли Лорелея…

Слишком много забытых жизней — и ни одной,
Чтоб от начала и до конца осталась моею,
Я умею быть матерью, менеджером, женой…
Только прошлое — то ли Ассоль, то ли Лорелея…

Я могла бы искать себя в письмах — toujours, mon cher —
И нырять в бесконечную память, как в черный ящик…
Но все письма однажды ушли на папье-маше,
В тот день, когда мы доклеивали настоящее…

Есть люди, которым я очень не нравлюсь, но они, почему-то, не могут без меня жить.

Если вы всерьёз относитесь к тому, что я делаю, то вы ещё глупее меня.

мы глупые люди,
смотрим в лица, и редко — в души.
и почти никогда не бываем действительно откровенны,
всё, что дорого — обесценим,
всё, что любим — тотчас разрушим.
вместо мостов друг к другу возводим стены.

мы глупые люди, хотя и читаем умные книжки,
в минуты душевных бурь, острые фразы летят быстрей картечи,
мы испытывали их меткость на тех, кто всех на свете ближе,
кому нам, как правило, было ответить нечем.

мы странные люди,
в нас побеждает эго и злая спесь,
… показать весь текст …