С другой стороны, когда я был дитя, чтобы перейти из третьего класса в четвертый — целую жизнь нужно было прожить, а сейчас рожаешь ребенка, и минут через сорок ему уже исполняется семь лет, и он внятным голосом просит у тебя денег. И т.д. Время последние годы летит быстро. А дальше полетит еще быстрее. Добром это, я думаю, не кончится.

Познакомили меня с развитой девицей Фридой Штейн.
Мы провели два часа в ресторане. Играла музыка. Фрида читала меню, как Тору, — справа налево. Мы заказали блинчики и кофе.
Фрида сказала:
— Все мы — люди определенного круга. Я кивнул.
— Надеюсь, и вы — человек определенного круга?
— Да, — сказал я.
— Какого именно?
— Четвертого, — говорю, — если вы подразумеваете круги ада.
— Браво! — сказала девушка. Я тотчас же заказал шампанское.

Когда храбрый молчит, трусливый помалкивает

Вся моя биография есть цепь хорошо организованных случайностей.

Бедность качество врожденное. Богатство тоже. Каждый выбирает то, что ему больше нравится. И, как ни странно, многие предпочитают бедность.

Как ни странно, я ощущал что-то вроде любви.
Казалось бы — откуда?! Из какого сора?! Из каких глубин убогой, хамской жизни?! На какой истощенной, скудной почве вырастают эти тропические цветы?! Под лучами какого солнца?!
Какие-то захламленные мастерские, вульгарно одетые барышни… Гитара, водка, жалкое фрондерство… И вдруг — о, Господи! — любовь…
До чего же Он по-хорошему неразборчив, этот царь вселенной!..

Не думай, и все. Я уже лет пятнадцать не думаю. А будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает, несчастные…

Трудно выбирать между дураком и подлецом, особенно если подлец-еще и дурак.

Из Европы приехал в Нью-Йорк искусствовед, фамилию которого я, по разным причинам, не буду называть. И оказался он в нашем обществе. Мы предложили ему немножко выпить. Он сказал: «Ни в коем случае! Я слышал, что в Нью-Йорке очень опасно. И я бы не хотел быть в нетрезвом состоянии — это может как-то усугубить опасности, которые меня где-то могут подстерегать.» Тут мы на него все сразу набросились, сказали: «Да что ты, в Нью-Йорке никогда ничего не происходит! Это пропаганда! Это эффект свободы сл…
… показать весь текст …

…За двенадцать лет службы у Егорова накопилось шесть пар именных часов «Ракета». Они лежали в банке из-под чая. А в ящике стола у него хранилась кипа похвальных грамот.
Незаметно прошел еще один год.

Этот год был темным от растаявшего снега. Шумным от лая караульных псов. Горьким от кофе и старых пластинок.
Егоров собирался в отпуск. Укладывая вещи, капитан говорил своему другу оперу Борташевичу.
— Приеду в Сочи. Куплю рубаху с попугаями. Найду курортницу без предрассудков…
— Презервативы купи,…
… показать весь текст …

Кто-то помнит хорошее. Кто-то — плохое. Наша память избирательна, как урна…

Что можно представить себе в семейной жизни прочнее и надежнее обоюдной бесхарактерности?..

В ОВИРе эта су*а мне и говорит:
-- Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная
норма. Есть специальное распоряжение министерства.
Возражать не имело смысла. Но я, конечно, возразил:
-- Всего три чемодана?! Как же быть с вещами?
-- Например?
-- Например, с моей коллекцией гоночных автомобилей?
-- Продайте, -- не вникая, откликнулась чиновница,
Затем добавила, слегка нахмурив брови:
-- Если вы чем-то недовольны, пишите заявление.
-- Я доволен, -- говорю.
После тюрьмы я был всем доволен.
-- Ну, так и ведите себя поскромнее…

Нет географической провинции, есть провинция духовная…

вы своим обликом нарушаете гармонию здешних мест…"