Недавний хулиган и озорник, Вовочка, взялся намедни за ум и полюбил отечественную поэзию.

Читая А.С. Пушкина, Вовочка, с его острым и свежим взглядом, пришел к неожиданному открытию — Великий Русский поэт писал свои стихотворения левой ногой, которую он поэтому берег и старался с нее не вставать…

— Вот поэтому и творил Александр Сергеевич исключительно лежа — а как же тут иначе !

И строка «я памятник себе воздвиг НЕРУКОТВОРНЫЙ» явно подтверждает блестящую догадку молодого, но талантливого Пушкиноведа Вовочки !

Ободренный своим первым успехом, Вовочка решил не почивать на лаврах … — теперь он пытается ответить на другой, не менее интересный вопрос — для чего, как, и при каких обстоятельствах использовал Гениальный Русский поэт свою кудрявую голову !

Пять долгих веков смыла Волги вода,
Но правит страной Золотая орда.
В потёмках души не изжит ханский трон,
К которому рабство ползёт на поклон.

Судьба разыщет непременно девушке обещанного ей Принца;
При первом взгляде, в первое мгновенье встречи сердце её скажет: «Это он! Да, да, да, да!»
Пусть тщетно вьются вкруг неё разнообразные мужские лица,
Она увидит только одного, — того, с которым быть захочет вместе навсегда.

Вечно молодыми слывут те, кому не довелось дожить до старости.

Жамевю, жамевю — селяви,
Я не помню твоей любви.
Дежавю, дежавю — визави.
Я вернусь, только ты позови.

Друзья, мы Интернета волшебству должны сказать: «огромное тебе спасибо!»
Страдающим от недостатка ласки и любви явил собой он виртуальное PLACEBO.

Плохие слова помнят, а добрые дела забывают — такова жизнь, таковы люди.

Поцелуй мой бутончик любви,
Для тебя он готов распуститься,
Ведь Весна для цветка моего — это руки твои,
Его стебель к тебе так стремится.

Лишь только прохрипишь своё — в стиха рождения надрывном крике,
Придёт другой поэт и пением своим он заглушит тебя, слова твои стирая как улики.

Любви просроченной дурман кладём на памяти мы полку.
Ведь поддаваться на обман, увы, нет никакого толку.

Я провёл четверть века с тобой, Ленинград,
Но не течь рекам вспять и не движется время назад.
Между нами года и далёко мой кров,
В записной моей книжке нет твоих номеров.

Хоть мосты ты разводишь для тех кто влюблён,
Твои Белые Ночи не тревожат мой сон.
Нас давно навсегда те мосты развели,
Как прошедшая юность ты мне снишься вдали.

Ha Васильевской стрелке у Ростральных колонн
Не глядеть мне на город, что Невой разделён.
На Васильевском острове не живёт моя мать,
Как и Бродский не буду я там умирать.

Меня не увлекают кинозвезды,
Не греет их лучей холодный свет.
Не постоянные они, и, рано или поздно,
Они меняют в чувствах «да» на «нет».

Легли ему на жизнь две карты только,
Две карты только: тройка и семёрка.
Погиб от пули на дуэли он,
Не сделав выбора меж дамой и тузом.

Прямая линия хвалИтся прямотою,
В прогрессе без границ вперёд всегда устремлена,
Обманутая ложною природы простотою,
Не знает в гордости слепой, что на круги своя приходит и она.

Перед спиралью всё куражилась окружность:
«Востребованна Я, a ты нелепая ненужность!»
Вот так и ты, поэт, талант лишь свой любя,
Движенье мира всё упрямо замыкаешь на себя.

Сказал однажды треугольнику овал: «Напрасно на удар ударом ты давать стремишься сдачи,
Фигурою самой твоей судьбы, в таких как ты, заложены основы неудачи.
Вы, треугольники, во всех своих проколах виноваты очевидно сами …
Я плавно огибаю все препятствия вокруг — ты ж задеваешь их колючими углами».
… показать весь текст …

Ты подарила мне счастья мечту,
Ты подарила любовь и надежду.
Ты за собою звала в высоту,
Мне одному обещав свою нежность.

Ты подарила мне счастья мечту,
А потом ту мечту ты украла.
Память о ней я лелею и чту,
Хоть в памяти счастья так мало.

Любовь — это чувство непредсказуемое: оно может стимулировать желание жить, но с такой же вероятностью может сеять смерть.

Как мыльный шар раздулись и искрятся в красоте блестящего убранства,
Своей не замечая пустоты, собою заполняя все пространство:
Помпезность, спесь, тщеславие и чванство.
— А скромность Золушкой слывёт в в кругах напыщенности царства…

Поэту не пристало говорить о красоте своей,
— Его удел красе чужой слагать апофеозы.
Не может петь павлин, как серый соловей,
О чистоте благоуханья белой розы.

Жизнь устроена так, что отказываться приходится именно от того что любишь.

Путь к славе многотруден и тернист,
Успеха жребий своеволен и случаен.
Любителем-поэтом мог остаться лицеист,
Но в гроб сходя, его благословил Державин.