А жизнь идёт и ввысь, и вглубь.
Ты эту чашу лишь пригубь —
Не оторвёшься никогда
И будешь долгие года
Из хрупкой чаши пить и пить,
Стремясь ни капли не пролить,
И вот уж показалось дно.
Как небо светлое оно.

Ну что, рассвет? Какие планы?
Ты нынче чьи залечишь раны?
Избавишь от каких угроз?
Какой ты высветишь вопрос?
Меня ты тем интересуешь,
Что перед мраком не пасуешь,
Всегда приходишь точно в срок
И, выгнав темень за порог,
Берёшься сразу же за дело.
И я бы тоже так хотела:
С тобой на пару выгнав ночь,
Тебе с сиянием помочь,
Следя, чтоб света всем хватило,
Чтоб всем хоть что-нибудь светило.

Свод небесный покрыт облаками…
Мы уходим с пустыми руками.
Как пришли, так уйдём налегке,
Только воздух сжимая в руке.
Только воздух прозрачный, осенний.
На исходе последних мгновений
Расставаясь и слёзы лия,
Скажем: «Господи, воля Твоя».

Ах, счастье, где тебя носило?
Ведь я же так тебя просила
Меня однажды навестить
И век мой горький подсластить.
Мне так тебя недоставало,
Но где-то рядом ты сновало,
Тебе всё было недосуг
Со мной увидеться. И вдруг
Ты почему-то спохватилось,
Ко мне лицом оборотилось
И объявило: «Вот и я!
Я — радость, радость я твоя!»
А у меня на радость эту
Ни сил, ни времени уж нету.

И всё же, если изловчиться,
Дурное с нами не случится.
Коль встанешь там, а лучше тут,
Увидишь как они цветут —
Непрочные цветы жасмина…
А жизнь податлива, как глина,
Что хочешь из неё лепи,
А то, что вылепил, люби,
И не видать тебе дурного…
Не удалось? Попробуй снова.

То нас покидают, то мы покидаем,
Как справиться с этим гадаем, гадаем,
Как не расставаться ни с кем, никогда
Гадаем, гадаем все дни и года.
А нас между тем всё муштруют, муштруют,
И близких у нас из-под носа воруют.
И длится жестокая эта муштра
Без всяческих пауз с утра до утра.

Ах, человек — ходячая мишень
Для метких пуль, осколочных снарядов,
Для стрел, несущих много разных ядов.
Ты хочешь жить? Ты утром пьешь жень-шень?
Напрасно. Не поможет. Не трудись.
Ты лучше завтра облачком родись.

Эта сказка кончилась. Как начать другую?
Ветер тронул веточку мёрзлую, нагую,
Ту, что дожидается свежего листочка.
Эта сказка кончилась. Кончилась и точка.
Завести бы новую тихой речью плавной,
И начать бы с буквицы,
буквицы заглавной,
Нечто небывалое выдумав для старта…
Не хватает малого — капельки азарта.

О, как она нужна — уютная рутина:
Чтоб коврик на полу, на стенке паутина,
Чтоб чайник закипал, чтоб дверь слегка скрипела,
Потягивался кот, дитя во сне сопело,
Чтоб весело струя лилась в большую кружку,
Чтоб были все утра похожи друг на дружку.

Спасибо вам, что вы со мною говорите,
Июльского дождя серебряные нити,
В распахнутую дверь влетевший сквознячок,
Шепнувший на ушко какой-то пустячок.
Спасибо, сад ночной, что ты со мной шептался
И даже что-то мне советовать пытался.
Спасибо, тишина, что помогаешь мне
Расслышать каждый звук и вздох внутри, вовне.
2017

Ах, жизнь моя, не бойся мелочиться.
Любая мелочь нынче так лучится,
Любой твой миг подобен дождевой
Лучистой капле вешней и живой.
Что счастье есть — готова поручиться.
Оно сегодня скрыто в мелочах —
В капели, в её сбивчивых речах,
В ночах, что всё короче и короче,
И в небесах, чьи радужные клочья
Сегодня отражаются в ручьях.

Вот опять у нас есть голубая мечта,
Голубая, как высь поднебесная та.
Вот опять у нас есть, что желать, чему сниться,
К нам, как в детстве, ночами влетает Жар Птица
И проносится, пёрышком каждым горя.
Снова есть недоступные горы, моря,
Снова можно, проснувшись с мечтою в обнимку,
Заглядеться на дали, одетые в дымку.

Надежда нас не подведёт…
Надежда только на надежду.
Меж двух ночей, двух мраков между
Она лазеечку найдёт.

Как ни робка и ни слаба,
Надежда теплится и тлеет,
И, как никто, она умеет
Шептать утешные слова.

Да если б я знала, что будет так больно,
То вряд ли сюда бы пришла добровольно,
То вряд ли сама я пришла бы сюда,
Где дни — это тягот сплошных череда.
О как хорошо, что меня не спросили,
Ответить согласием не попросили,
А просто втолкнули из мрака на свет,
Не зная, хочу я того или нет.
Коль знала бы раньше про тяготы эти,
То жить на такой разнесчастной планете,
Боюсь, отказалась бы я наотрез.
А значит, осталась бы я без небес,
Без дней и ночей, без родных и любимых,
Без множества радостей неуловимых.

Не знаю, хорошо ли, плохо
Мне здесь, но это те края,
Где я почти всегда своя,
Своя с младенческого вздоха.

Своя для пожелтевших крон,
Для этой мороси осенней,
Для этих мокнущих растений,
Для этих галок и ворон.

Какое странное желанье —
Цветка любого знать названье,
Знать имя птицы, что поёт.
Как будто бы такое знанье
Постичь поможет мирозданье
И назначение твоё.

Не всё ль равно, полынь иль мята
На той тропе ногой примята,
Не всё ль равно? В одном лишь суть —
Как сберегаем то, что свято,
Когда с заката до заката
Незримый совершаем путь.
… показать весь текст …

То тёмной краски перебор,
То светлой краской всё залито,
Но тема жизни до сих пор
В объёме полном не раскрыта.
То слово светится, сквозит,
То в чём-то тёмном увязает,
То по поверхности скользит,
То, как стрела, насквозь пронзает.

Вся надежда на рифму. На рифму одну,
На слиянные звуки.
Без неё мы давно бы горели в аду
И терпели бы муки.

А тем паче в России, где хаос родной
Никогда не сдаётся,
Только рифме изменчивой, рифме одной
Нас спасать удаётся.

И когда мы твердим: «Ничего не сбылось,
И тоска беспредельна»,
Рифма под руку лезет, талдыча: «Да брось.
Это всё не смертельно».

Поющий циферблат. Крылатые часы.
— Скажи, который час?
— Час утренней росы.
Час утренней росы и птичьих голосов.
Волшебные часы. Точнее нет часов.
— Живя по тем часам, скажи, который час?
— Тот самый, заревой, когда Всевышний спас
Нас, грешных, от тоски, вручив бесценный клад:
Крылатые часы, поющий циферблат.

Говорю уходящему дню —
Его ветру, его изумруду
И его заревому огню:
«Я тебя никогда не забуду.
Не забуду ни свет твой, ни тень,
Ни твои золотистые пятна».
«Всё забудешь, — ответил мне день, —
Всё забудешь, но слушать приятно».
2016