Они лежали рядом, и всё, что было защищено, теперь осталось без защиты. Где раньше была шершавая ткань, всё стало гладко чудесной гладкостью, и круглилось, и льнуло, и вздрагивало, и вытягивалось, длинное и лёгкое, тёплое и прохладное, прохладное снаружи и тёплое внутри, и крепко прижималось, и замирало, и томило болью, и дарило радость, жалобное, молодое и любящее, и теперь уже всё было тёплое и гладкое и полное щемящей, острой, жалобной тоски, такой тоски…

Иногда бывает так, что не рискнуть там, где нужно рискнуть, ещё хуже, но до сих пор я старался не мешать естественному ходу событий.

Хотел бы я, чтобы это и в самом деле было сном. Впрочем, как знать? Всё ещё может обернуться к лучшему.

Я отношусь с недоверием ко всем откровенным и чистосердечным людям, в особенности когда их рассказы о себе правдоподобны.

География — слабое средство против того, что тебя гложет. От себя нельзя убежать…

Все вы — потерянное поколение.

Воздержание лучшее средство против ереси

— Это великое заблуждение — о мудрости стариков. Старики не мудры. Они только осторожны. — (Граф Греффи)
— Быть может, это и есть мудрость. — (Хемингуэй)
— Это очень непривлекательная мудрость. Что вы цените выше всего? — (Граф Греффи)
— Любимую женщину. — (Хемингуэй)
— Вот и я также. Это не мудрость. Жизнь вы цените? — (Граф Греффи)
— Да. — (Хемингуэй)
— Я тоже. Потому что это все, что у меня есть. И еще дни рождения. Видимо, вы более мудры, чем я. Вы не празднуете день своего рождения. — (Граф Греффи)

Счастье у умных людей — это самая редкая вещь, что я знаю.

Если вас что-то ранит, значит, вам не всё равно.

Понимаешь, Барнс, именно потому что я очень много пережил, я теперь могу так хорошо всем наслаждаться.

— Скажи мне, Том. Что тебя так огорчает?
— Весь мир.

Приличные девушки — да это же всего на свете опасней.

Ничто не отбирает больше духа человека, чем трусость и страх.

Жизнь ломает всех. И многие только крепче на изломе.

Старик же постоянно думал о море как о женщине, которая дарит великие милости или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, — что поделаешь, такова уж её природа.

«Мир- хорошее место, и за него стоит драться…»

Ты это чувствуешь сейчас, а это и есть вся твоя жизнь — сейчас. Больше ничего нет, кроме сейчас. Нет ни вчера, ни завтра. Сколько времени тебе потребуется на то, чтобы уразуметь это? Есть только сейчас, и если сейчас — это для тебя два дня, значит, два дня — это вся твоя жизнь, и всё должно быть сообразно этому. Вот это и называется прожить целую жизнь за два дня. И если ты перестанешь жаловаться и просить о том, чего не может быть, это будет очень хорошая жизнь.

Хотел бы я купить себе немножко счастья, если его где-нибудь продают.

Бык на лугу — здоровый парень, бык на арене — неврастеник.