..Я не имела ни малейшего представления о том, как должен начинаться лучший день в жизни, да что лучший, каждый, каждый мой день и день любого человека. Но я верила в то, что начинаться он должен с поцелуя. Потому что если уж начался он с любви, то почему бы ею же ему и не закончиться.

..и помни: мужчины не понимают в женщине столько, сколько им хотелось бы, но всегда понимают гораздо больше, чем ты думаешь.

В консервной банке тишина.
Подите прочь, пажи, лакеи!
Луна, песчаная луна
Бледнеет.
На троне — космос упаси —
Да с взглядом скуки, тлена.
Целует тысячный, увы,
Колено.
В опочивальне стынет воск.
И головы летят на плахе.
Скажи, тебя такую вот
Давно ль кто трахал…

Вот тебе на пути и стена. Защита ли? От тебя или тебе? Огромная, гладкая, холеная да лелеяная, отшлифованная временем или с корявыми трещинами, в граффити и следами городской суеты? Так и с людьми. Так и с тобой.
Уходишь потом, долго сожалея, если не смог пробить ее. Или не сожалея, потому как ооонь она, новая стена…
Так и с тобой. Главное.

..иллюзия так мила. если учесть, что жизнь — одна сплошная.

..и от этой же скуки, от ежедневного понимания всей сути монотонного бытия, человек решает скорее менять, бороться, искать варианты. все делает во имя сей мамзели, дабы изничтожить хоть на время. И, главное, что понимает-то, что это как пыль, скука та: три ее, веничком сметай, окнами страши открытыми — она непременно вернется. Дышите, мол, вдыхайте и повторяйте все вновь и вновь…

У факира закончились фокусы. Он устал веселить зевак.
Без поклона уходит за тяжесть бордового закулисья.
Понимаешь, со мною давно все не то и совсем не так,
И во рту от свободы металлический нынче привкус.
Все изжило себя — и трагедия и комичность.
Суть уже не важна в том, как видится жизни стакан.
Понимаешь, во мне осыпается прахом личность
Или личность всего лишь дурацкий обман
Для фанатиков веры в абсурдность прощенья,
Мол, распятое тело — единственный путь к пастиле.
Я до дрожи в коленях боюсь этой приторной веры
И мучений на грубо сколоченном тяжком кресте.
Я не жажду ни легкости, ни ее столь миражного плена,
Не ищу оправданий, неправильно выбрав путь.
… показать весь текст …

И тогда я тебе говорю: ты устал, закрывай глаза,
Прижимайся к моей ключице,
Я тебе волосы перебирать начну, пересчитав седье.
В такие моменты пусты слова, лишнее в голосах,
Мимикрия в лицах
Совершенно не так важна, как ударами изнутри тепло.

Пульсами, вибро и чем-то еще не совсем понятным,
Но позволяющим понимать,
Ловить, улавливать, прикасаться кончиками охладевших нерв.
Тени по твоему лицу, туда да обратно,
Взглядом не задержать,
Сеточками морщинок, скачущими нараспев.
… показать весь текст …

В нем этой силы невидимой столько, что космос меня спаси!
Сплюнуть чрез левое, не зарекаясь, не проглядев глаза!
Мне бы его, дурашливого, взять да перекрестить,
Перепроверить, пока он спит, работают ли тормоза.

Мне бы тянуться к нему, стоять за его спиной,
Мантры читать, создавая уют, разводить фиалки.
И соглашаться, в такт утвердительно, головой,
Что не выигрывают у таких вот, обычно, в салки.

Поясом повязать себя, а в завершенье — бант!
Вот, мол, милОк, я преданная собачка!

.милый, ты круто клОнишь, но этот фант
… показать весь текст …

Лист бумаги. Всегда найдется тот, кто сложит из него фигурку, конвертик, просто перегнет пополам. Придаст форму. Изменит. Потом забудет, подарит, забросит, передаст в окошко администрации. Мало ли чего… А там другой «кто-то». Разгладит ладошкой, по-своему переиначит. И так еще пару раз (а то и боле), пока листок не превратится в ветхий клочок. И столько этих сгибов, потертостей, переломов на нем, столько следов, что уже и не помнится, какой он был изначально. Тогда, один — осторожно с ним, храня как память. Другой — скомкает и с легкостью пиииу в урну. Вот и вся история. Вот и вся жизнь.

Шобы шота заработало, надобно ето как следует трахнуть!

Если сожрать сердце другого, пусть даже любезно преподнесенное тебе на блюдечке, с неважно какой каёмочкой или вовсе без оной, то и это не даст гарантии, что твое сердце станет больше и краше.

— Вот вымеряешь ты, вымеряешь, а в итоге все одно резать приходится. И где гарантия, что отрезанное тобой точно, что не придется еще раз резать? нет ее, гарантии той. а время, меж тем, уходит, и пока ты снова мерить будешь, его может и не хватить на отпиливание.
— ну и кто виноват в этой круговерти?
— конечно время, оно всегда коварно улыбается, наблюдая, как ты не можешь определиться.

Так вот и я — полтора метра складского помещения. С темными коридорами, десятками комнат проходных и на отшибе, с треснувшим стеклом дверей, с исправными и сломанными сердцевинами замков. Хаос, пыль, упорядоченность — в каждой комнате своя атмосфера. На каждой своя табличка. Зачем только, если и так, на ощупь, зайти можно в любую из них и взять, порывшись, какую-нибудь безделушку или нужность. Хранилище улыбок (от усталых до хохота), слез (боли и радостей), настроений (здесь вечный хаос), взглядов, жестов, звуков…
В конце коридора, под огромным замком (космос мой, я вечно теряю ключ, мучительно вспоминая, куда я его… и зачем) комната ужасных слов. Слов, которые бьют в спину, в грудь, в… ими можно не целится, самонаводящиеся.Удобно.
Надо завести комнату с бинтами. Ключ от слов нашелся.

Там, под кожей, сплетение сотни путей,
Паутин из истерик, из вещих снов,
По какой бы из них не пошел — не те,
Где б не лился, а выплыть не смог
Бы.

Рассказать тебе, как оно, если уже без слов,
Если все, что в темень стучит — барахло?
Я могу, только кратность моих углов
Не изменит ни уровень свой, ни число,
Хм.

Где та пропасть, когда ты, ослепший крот,
Так усердно рыл да искал к ней ходы?!
… показать весь текст …

Богохульник. И, если с первой частью слова все более-менее понятно, то вторая вызывает подозрение…

Бла-бла-бла-бла…наговорят, насочиняют, раскрасят и подадут на блюдечке елеем для болезной души. Таких тоже люблю, с такими хорошо «отвлечь пасмурность».А есть любимчики (да-да, эгоистичные задатки собственничества по отношению к людям и ярое желание не ущемить себя нежного), которые молчат и это уже как подорожник к ранке. Или как четверть чайной ложки сахара, которую, если не досыпать — вродь и сладко, но не то, совсем не то… Вот с такими молчать вкусно. Очень.

..вот так и сидим, в спячке почти, только сидя, загугленные, отвикипеденные, с достойной отмазкой — зима. А, меж тем, там, за окном, чьи-то ноги топчут снег, гребут его лопаты чьи-то, мокнут варежки от снежков, пунцовеют щеки. чьи-то.Это ж сколько детства-то мимо.

А Вам бы только перед носом
Своим жотэмом потрясти…

Падать и подниматься — это физика. Падая, суметь встать и продержаться как можно дольше до очередного падения — это характер.