Когда играешь в теннис жизни, всегда надо возвращать шарик благодарности тому, кто тебе его послал. Если будешь прятать шарики в карман, вскоре нечем будет играть. Тот, кто умеет только сжимать ладони, не умея разжимать и отдавать, никогда не уплывёт дальше гавани. Кулаком вода не загребается.

Моменты, когда можно было сделать выбор и пустить жизнь по другому руслу, кажутся теперь недосягаемо прекрасными. Хотя бы потому, что невозможно вернуться туда, откуда ты однажды ушел. В решающий момент — и это потом особенно терзает — одно слово, один жест, одно движение — и все, поезд жизни пошел по другому пути. Сказать «Да» вместо «Нет» или, напротив, сказать «Нет» вместо «Да». Или уйти, или не уйти. И вот человек потом всю жизнь раз за разом возвращается памятью к этому моменту и совершает ТОТ САМЫЙ ПОСТУПОК.

— Любимая игра мрака в «отберу — не отберу». Отбираешь у ребенка игрушку — он плачет. Перестаешь отбирать — успокаивается. Если же отобрать игрушку окончательно, рычаг воздействия исчезнет, что не выгодно мраку. Поэтому он будет вечно отбирать, тотчас давать, снова отбирать — и так до тех пор, пока совсем не измотает.
— У света нет игры. Мы не мешаем мраку отбирать игрушки, чтобы человек понял: те игрушки, которые способен отнять мрак, ничего не стоят.

— A глупость заразна?
— Еще как!
— Молодой человек, вы слышали? Не дышите на меня!

Мы страдаем, мы мечтаем о чем-то, а потом это оказывается фальшью, ерундой. И становится ясно, что усилия абсолютно не стоили жертв. И тогда в финальный момент мы бываем разочарованы. Так что, возможно, стоит, прибежав первым, остановиться у самой ленточки, не оборвав её.

Тяжело в ученье —есть шанс не дожить до боя!

Нельзя быть злым в добрую полосочку и добрым в злую полосочку.

Моральные нормы расшатываются как молочные зубы. Вначале чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету.

Это только кажется, что правда одна. На самом деле их много, и они часто противоречивы. Есть правда ягненка, который хочет жить, и правда волчицы, у которой в норе голодные волчата. Кроме того, существуют сотни поддельных правд. На один истинный алмаз всегда приходится десяток фальшивок.

— Всегда когда смотрю на реку — думаю: река, как человек. Главное, не задеть дно, а то столько всего всплывет — намучаешься.

Ведь как бывает? Встретишь человека, кинешься к нему, а через некоторое время понимаешь, что и говорить вам не о чем и встреча не такая уж и радостная.

Если хочешь сделать мелкую собачку несчастной — дай ей кость, которую она не в состоянии разгрызть, но будет охранять ее. Хочешь сделать человека несчастным — сделай его собственнеком.

Понятие ПРОСТИТЬ входит в понятие ЛЮБИТЬ как обязательное условие. И неважно, насколько кто не прав. Любовь без прощения — одна бесконечная отговорка.

У некоторых девушек на лице написано: счастливой не буду, но страдать умею со вкусом. Прям хоть табличку вешай: «Копаюсь в себе совковой лопатой! Не справляюсь с объемом работ! Срочно пришлите экскаватор!»

Если рыба очень захочет утонуть — она утонет. Если человеку хочется изобрести себе несчастную неразделённую любовь, он изобретёт её, даже если на руках у него будут все без исключения козыри…

«Ненависть — чувство более мучительное, нежели любовь, особенно если к нему примешивается уязвленное самолюбие.»

— До чего же надоели эти сложненькие и несчастненькие! Тумана напустят, сидят и квакают! Простого хочу, нормального, честного, чтобы детей любил! — сказала княжна Мэри, со щелчком вставляя в АКМ новый магазин.
Печорин побледнел.

Первую половину жизни человек тратит, придумывая для себя отговорки и самооправдания. Вторую же половину пытается понять, почему они не сработали.

По умолчанию ничего не бывает. Всякое новое счастье или даже просто покой нужно выстрадать и заслужить. По умолчанию человек только скатывается.

«Она работала в издательстве в Томске, он — в автосалоне в Москве. Он был высокий, грохочущий, вечно опрокидывал стулья и влипал в истории. Она же говорила всегда тихо, а двигалась гибко, и когда появлялась в комнате, казалось, что вошла кошка.

Он любил пиво, она же искренне считала, что любит вино, хотя пила его два раза в год у знакомых. Она слушала Берлиоза, он — обычное радио. Зато она застряла на детективах; он же порой читал Льюиса, чем нарушал привычное представление, будто человека можн…
… показать весь текст …