Вроде бы в детстве нам одни и те же сказки читали, вроде бы потом — в юности, мы увлекались схожей по жанрам литературой, одни и те же фильмы смотрели, вроде бы сегодня мы говорим на одном и том же языке… Вроде бы. А на деле — у нескольких из нас милосердие и жалость, а у остальных — лишь звериный оскал да зловещий, шутовской смех.
Ещё и ещё раз убеждаюсь, что ни искусство, ни родительское воспитание, ни родной язык, ни даже религиозная Вера не определяет что у кого в Душе. Не работает эта посл…
… показать весь текст …

У стихов тяжёлая судьба — не все те, что были прочитаны стоили внимания. Как впрочем и те, что были когда-то запрещены. А какие-то рождались в страсти, писались кровью, но не получили широкого признания и от того стали незаслуженно забыты. Со многими стихами мы познакомились не вовремя. Потому что ещё не были к ним готовы. Пробежались одним глазком, возможно даже зазубрили, а после — отправили в чулан забвения, так далеко, что теперь и не вспомнить.

Но хорошо, что есть потребность в стихах. Как и в музыке. Как и в движении мысли. Хотя поэтов мало, а рифмачей много. Как и композиторов мало, а лабухов пруд пруди. Как и философов днём с огнём, а балаболок целая армия. В любой стране, в любую эпоху.

Я полагаю, что стихи неистребимы. Как и сами поэты. Сколько бы над ними не насмехались, сколько бы в них не целились…

Переводчик — тоже поэт. Аранжировщик — тоже композитор. Исполнитель — тоже автор.

Я понял, что уже не молод когда окончательно осознал — мне больше не нужно новых песен. Я знаю так много старых и они настолько прекрасны, что я могу их слушать остальные лет тридцать. А даст Бог — чуть больше.
Но дело конечно не в том, что дни наши сочтены, а в том, что хорошие песни в нашей памяти — бесконечны. В них такие мелодии которые лечат души, в них такие слова — что открывают сердца. В них так всё естественно и гармонично, что другие варианты просто бессмысленны, а иная эстетика предс…
… показать весь текст …

Нынче даже разговоры о любви происходят посредством чужих цитат. Представляете, насколько мы упростились, что у нас всё меньше и меньше слов, что бы красиво высказать свои нежные чувства? А если мы не можем их красиво высказать, то можем ли мы сказать, что они действительно существуют? Существует ли то, чего нельзя выразить?
— Ну я это, того, этого, ну ты же знаешь, да?
— Нет, милый — не знаю. И никогда не узнаю, если ты не произнесёшь. Всё это чревато. Мы только начали встречаться, а ты уже мычишь. Что же будет через лет десять?

Умение разговаривать с людьми включает в себя умение разговаривать даже с теми, кто этого делать не умеет.

Что мы оставим после себя кроме любви? Что сможем забрать с собой? Кто мы — не испытавшие чувств, зачем мы, не поделившиеся ими? Можно долго и упорно искать какие-то другие смыслы, убеждать себя в их возвышенности, приравнивать их с вечностью и находить в этом отраду жизни, но вся эта игра, все эти усилия, старания и потуги рано или поздно покажутся никчёмными. Да разве дело в том, что бы о нас говорили? Даже через столетия? Те кого мы никогда не встретим и не узнаем? Или может быть в том, как делились воздухом с ближним, чем наполняли его Душу, что обретали взамен?

В половину силы не бывает успеха. В половину доброты не бывает сочувствия. В половину доверия не бывает близости.

Нет ничего страшного в том, что иногда мы волнуемся. Страшно, когда кроме этого мы больше ничего не делаем.

Есть два вида притяжения: красота чувств и сила страсти. Все неприятности начинаются тогда, когда мы начинаем их путать. То ли выдавая одно за другое, то ли пытаясь совместить их там, где они не желают совмещаться.

Любой вид творчества — это своего рода проповедь. А поэзия — ещё и исповедь.

Я не мог не родиться поэтом,
Я не мог не влюбиться в стихи.
Что прекраснее в мире есть этом?
Только рифмы в которых есть ты.

Вдохновенье моё и услада,
Я как солнцем тобою согрет,
Прошлых жизней моих серенада,
Этой жизни мой главный ответ.

Ты грустишь — мне и лета не надо,
Ты смеёшься — я осени рад,
Ты молчишь — мне и это отрада,
Слово молвишь — журчит водопад.
… показать весь текст …

О сексе нужно говорить либо красиво — либо никак. Потому что если не получается красиво, получается гадко. И кстати, это ведь касается не только секса. Это касается любой интимной темы. Да-да, интимные темы — это не только секс!

Если тема интимная, это по определению не для широкой публики. Но допустим, что многие понятия радикально изменились и мы уже давно не живём в 19 веке. (А жаль!)

Начинаем говорить, высказываться и получается всё больше навязчиво, пошло, грязно. А потому что читатель, с…
… показать весь текст …

Мудрость — вещь двойственная. С одной стороны — это умение здраво мыслить. С другой — не вступать в дискуссии с глупцами.

И оптимизм, и пессимизм — всего лишь частное мнение, выражающее как правило то или иное заблуждение. Но почему-то оптимист реже обращается к врачу.

Огромная разницу между умными людьми и людьми, которые могут показаться умными (как правило только вначале) заключается в том, что первые всегда говорят по существу (иногда сложно, иногда просто, но всегда вежливо, тактично, заинтересованно). Вторые всегда (рано или поздно) переходят на личность своего собеседника (иногда открыто, иногда замаскировано).
Таким образом ум первых заключается в том, что их интересует идея, проблематика, суть. Для вторых идея абсолютно не важна (что бы они не говорили). Для них важно самоутвердиться. Этакая латентная и столь же распостранённая форма нарциссического комплекса.
Желаю всем нам умных собеседников!

Чрезмерная вспыльчивость чаще всего является признаком отсутствия аргументов. Чрезмерное спокойствие — нередко вызвано холодным равнодушием.

Любая работа начинается с черновиков, но увы не каждая заканчивается шедевром. И самое главное, никогда ведь ничего нельзя предсказать заранее. Подающий виды ботан может споткнуться на первом издании, не выдержав сиюминутного успеха. А прошедший огонь и воду матрос или кочегар вдруг распахивает свою Душу и начинает писать о том, что наболело. И его уже не остановить. Так случалось много раз…
Нечто подобное происходит и в жизни. Нам не дано предугадать сквозь толщу лет… кто балаболка, а кто — Нобелевский лауреат.

Внутренний голос — весьма загадочная вещь и пользоваться его советами нужно осторожно. Ведь кто знает наверняка, что это такое? Может наставление Господне, а может — собственная гордыня.

Познав немые тайны бытия,
Сознанье поменялось радикально —
Мы как и прежде любим лишь себя,
Но извращённо как-то и буквально.