привыкаю любить тебя самым нёбом,
кисну мягким налетом в бокале с тиной…
я взрослею под пристальным взглядом Бога…
а да что там — старею… как Палестина
густо красными маками зарастаю…
и текут виноградники Соломона
терпким винным ручьем, раскаленной сталью
вниз по стеблям… мне нужен угол наклона
до земли, чтоб понять, что уже не нами
пахнет этот рассвет, аравийским небом
не саднит… и не нашими именами
полнят ангелы свой серебристый невод…

прости, что стою на краю, а шагнуть не смею,
дежурная фраза: «только попробуй — прыгну…»
прости ледяную постель, я стерпелась с нею
так быстро, что страшно обняться. и как мне выгнуть
глухой вопросительный знак языком в прямую
меж звуками, А и Л? где назначить встречу
ладоням? прости, что тебя натощак приму я —
сейчас просто нет ничего твоих пальцев крепче…
прости, что ты станешь градусом иль иглою
[но после тебя такие красивые шрамы]…
что даже в бессонные ночи себе назло я на твой фотоснимок, не ведая нотных грамот,
скулю, чтобы боль перестала в бокале киснуть.
прости, что ее не выпила, воздержалась…
бери мою руку так, чтоб хрустели кисти.
… показать весь текст …

ночь. не сплю. сквозит неизбежностью
все когда-нибудь после скажется —
сорок восемь недель принадлежности
значит правда, значит не кажется
целый год на перистом облаке
не приснился и не почудился
здесь ветра как живые оводы
ближе. крепче. а то простудимся
сверхчувствительнейшие функции —
сверху видеть цвета и линии —
от пурпура и яда фуксии
до слепящей розовой лилии.
все цвета горизонта выцвели
где-то стук часового ходика
… показать весь текст …

твои глаза обещают боль…
и как от йода не сходят пятна
неделю… также и я с тобой —
как перец в сладкой конфетке мятной.
зудят рецепторы, жжет язык.
я и спиной вижу, как ты дышишь.
и вместо сердца две стрекозы
в подвздошье трахаются… бесстыже
гнездится ветер в моей груди,
перебирает, как струны, ребра.
свистит — ты только не уходи —
подол распахнут… невинный образ
желаний — маслом по животу —
палитра выдержано-эффектна…
… показать весь текст …

свой горячий стриптиз календарь слишком быстро танцует —
не успеешь моргнуть, как одежда на мокром полу…
вновь невидящий взгляд на часы, словно выстрел впустую —
слишком быстро живу… чччерт, как часто разбили шкалу…

твоя весна — ванильная колыбель
прозрачный пух горит на моих ладонях
я взгляд бросаю в озеро глаз тебе —
утонет…
сбивает с ходу персиковый массиль
опасной бритвой клетчатую шотландку
по мыслям правит… выдохнуть нету сил —
так сладко…
такая сонная медленная весна
[писать стихи сейчас равносильно битве]
я без одежд, оружия и без сна —
у.б.и.т.а…

бульварно светятся глянцы с полок,
а я, пожалуй, и не читала б…
давно гранит мой по краю сколот —
так адски грызла, что расшатала
все зубы… выплюнула осколок:
два высших, курсы и два квартала
ползком… а хочется два укола,
чтоб тихо хныкать под одеялом…
и ждать фруктового мармелада,
и мягко ластиться носом в шею,
и только блюзами и балладой
травиться… шепот, шаги и шелест
зашторный слушать… желать по-женски
две ложки кофе, полрюмки водки,
… показать весь текст …

эта боль имеет стойкий хининный вкус.
это тебе не ментоловая конфетка и не драже…
безумие целится мимо — дает отсрочку виску…
а я так проросла в тебя, что не оторваться уже…

я не читала на музыку клятвы, не шла к тебе
по мощенным ватой улицам январей —
я без собутыльников высушила Коктебель
до дна, и нет места побега… нет больше морей,
которые брызгают пеной, как кислотой,
которые лечат барбитуратами от любви…
а сон будет легкий и долгий, но, жаль, пустой,
ведь ты научилась не сниться мне, черт возьми…

инородное тело во мне коррозирует, колет.
я ращу в животе не жемчужину, вынашиваю не сына,
а железный сломанный штифт. так наешься болью
и проснешься снова голодным и ненасытным…
лепестки черной мальвы, как переспелые вишни,
как созревшие в ночь гематомы на мягких бедрах.
вы меня, как шрапнелью, взглядом, а я неподвижна.
из-под челки вы мягче, но пальцы ваши, как сверла.
мне б сейчас горсть таблеток свинцовых засыпать в глотку,
а в обшлаг пальто — шариков ртутных пригоршню,
чтоб впитать свою надобность безболезненно-кротко,
чтоб еще интимнее, оголенней и горше
от паров мутировать, прорасти плавниками в платье…
вниз по волге дрейфом, а дальше — в каспийское море…
… показать весь текст …

весной, наверное, глупо писать роман,
еще глупее читать его между строк
больничных карт… пульсируют роддома,
устало дышат и шепчут — «привет, сынок…
ну как же скоро вырос ты из мечты
в горячий сверток… скорее домой… домой…»
я так просила его у своих святынь…
а первым выдохом плачет опять не мой…
взрослеют бывшие узники гипоксий,
а я глотаю просроченный анальгин…
примерить койку… просто зайти спросить,
когда мнЕ за беззаботность отдать долги…

двор фальцетит качелями ржавыми,
пыль притоптана, желтый вечер…
жаль, не вырасти нам Окуджавами,
жаль, не стать нам к сединам вечными…
абажурным ночам не станется
сквозь табачные вдохи кашлять…
только Лиличка или Танечка
снова варят какао…
крашенный
табурет… стол, видавший тысячи
локотков, под клеенкой липнет…
и пирог по рецепту выпечен,
и разлито уже… и Лиличке —
двадцать пять…
… показать весь текст …

домашним фюрером, харкающим берлином
на старой пленке, прописью под руками
второго сына… каменным исполином,
послушной глиной… сколько мне предрекали
исчезнуть… я появляюсь снова —
развязной шлюхой, выцветшим тонким ситцем,
бредовой мыслью, острой иглой сосновой…
в моем паноптикуме — место разным лицам…

а вам все хочется видеть меня послушной,
жующей с ручек зерна сухой горчицы…
на месте трущейся, мающейся тщедушно
с кленовой скрипочкой в ямочке подключичной…
давайте так, я стану грешить красиво,
… показать весь текст …

что я с тобой — листы,
исписанное нутро,
где вытравлена лишь ты…
как манну с утра гудрон,
глотаю. небесный круг
путается в голубях.
был бы я близорук —
видел бы лишь тебя…
кто я с тобой — палач,
довольна ли палачом
в постели… тогда не плачь —
выдави боль плечом…
страшно — тогда кричи…
любишь — погромче: «пли (ZZZ)»…
… показать весь текст …

а любовь… ну, конечно же, пачкает в красно-зеленый,
окисляются кольца от нежности, примесь яда
в каждом утреннем кофе… на каждой из наших пленок
только тайные символы и отпечатки взглядов
далеко не невинных… но булькнуло где-то в пульсе
подманжетном и лопнула нитка, разбив объятье…
как-то вырвалось: «hasta luego, mi chica dulce!»
и красные вишни бус поползли по платью…

взрослеешь по четкой родительской схеме —
ни капли вина в рот, ни (что ты…) оральной
девчоночей тяги, в двенадцать — в постели
и руки поверх одеяла — мораль, но какая-то слишком нацистского толка:
взгляд влево — побег, вправо — сразу же к стенке.
ты смотришь по-волчьи, ты — выкормыш волка.
оскал так прекрасен и страшен… оттенки
под шейным платком только бурого цвета —
следы непривычно-ласкающей страсти
вчерашней, советы святого завета
все попраны разом. заманчивость власти
над новой судьбой своей, новенькой жизнью
в подъездах, на кухнях, в прокуренных клубах,
ты хочешь так жить? хочешь? просто скажи мне,
… показать весь текст …