в кривых углах многоэтажек,
мы тихо кашляем от пыли.
нас всех не любят точно так же,
как мы кого-то не любили.
мы забываем тех, кто помнит,
а если вдруг звонят и пишут,
им отвечаем полусонно:
«прости, мол, я совсем не книжный
герой, не принц, а гад последний,
каких на мир четыре штуки.»
мы льем, как воду, эти бредни,
сидим, заламывая руки,
кричим, что счастье нам не светит,
что нас добру не обучили.
… показать весь текст …

Умение быть наивной приходит с возрастом,
Когда, приходя с работы, включаешь новости
И хочется верить каждому, верить в лучшее,
Легко отзываться на яркое не по случаю.

Умение быть наивной приходит с опытом,
Когда слышишь то, что тихо расскажут шепотом,
Когда все советы, данные раньше, побоку,
Когда тебе вдруг становится как-то пофигу

И просто хочется счастья, любви и нежности,
Когда ты уже устала от зимней снежности,
Когда из огня бросаешься прямо в пОлымя…
Умение быть наивной приходит вовремя.

как в шпионов играть: не здороваться, не звонить,
но услышав шаги босой у дверей встречать…
меня жизнь научила так по тебе курить,
меня ночь научила так по тебе молчать,
что весь город в густом тумане уже к утру,
что луна растворяется сахаром в брюхе луж.
и слезятся глаза не с грусти, а на ветру,
и звенит в голове «любовник, но чей-то муж».
нас однажды простят — лишь бы было кого просить,
можно всё залатать, заштопать и заточать…
кто еще, скажи, будет так по тебе курить?
кто еще сможет так по тебе молчать?

Я умею молчать на восьми языках и еще девяти наречьях.
Бог сжимает сердце в стальной кулак и вонзает стрелу в предплечье.
И теперь я стар, позабыт в веках, как ослепший великий мастер.
Я играю в жизнь. У меня в руках ни одной подходящей масти.

У меня есть роль для одной из пьесс, если б счастье назвали пьессой.
Я куда-то мчусь, как ночной экспресс, и пытаюсь не спорить с прессой.
Я пытаюсь ждать волшебства и снов, чтобы верить тебе до гроба.
Но ветра расшатывают остов. Ты — не золото, я — не проба.

И на полках пыльных забытых книг ни советов для нас, ни истин.
Я тебя в себе сохранять привык, не завися от слов и чисел.
Мне знакома боль, мне неведом страх. Я упорно сажаю печень.
Я люблю лишь тебя. На восьми языках и еще девяти наречьях.

Если тебя не станет, куда идти мне? Как угадать на небе свою звезду?
Пепел остыл, вода превратилась в иней. Каждый из нас остался в своем ряду
Злой неуемной пешкой, фанатом воли мягких душой беспомощных королей.
Я по ночам дрожу от стихов и боли, ставшая тенью образов всех ролей,
Ставшая песней, музыкой, диким криком, проводом, нитью, вытянутой струной.
Только коснись руки и порвется мигом. Лучше не стоит… Лучше уж стороной
Вечно бродить и прятаться. Чьи-то спины станут моим убежищем в полусне…

Если тебя не станет, то я покину город, продавший память твоей весне.

Я не верю в Бога. Поэтому Бога нет.
Я разучилась прощать где-то к ночи в пятницу.
И теперь для меня вся музыка — звон монет,
А отражение в зеркале — жалкий пьяница.

Я не верю в Бога. Как ни крути — не спас.
И богатый внутренний вакуум так и ломится.
У меня сквозняков и свободы такой запас,
Что не спится. И, если честно, уже не ноется.

Я не верю в Бога. Он, поманив, исчез.
И его благодать в замыленных обещаниях
Пусть останется тем, кто нежно целует крест
И катается ночью пО полу от отчаянья.
… показать весь текст …