она уходит из твоих снов
так осторожно и невесомо
и ты, как будто, давно готов
терять следы ее…
незнакомой,
чужой дорогой, в другие сны
она, возможно, войдет устало
и в них останется до весны,
под теплым клетчатым покрывалом…

свободна, но не одинока:
друзья, работа, дети, дом…
так много доверяю строкам,
что часто верится с трудом
в прочитанную безмятежность,
сравнимую с затишьем волн
по краешку левобережья,
где тихо плачет саксофон…

право выбора снова останется за тобой,
как бы ты ни пытался от альтернативы уйти.
что бы он ни принес, этот выбор, — спокойствие или боль, —
оно сможет в тебе приживиться и прорасти.
с каждым вдохом ты станешь явственней ощущать,
как оно заполняет тебя по клеточкам изнутри
и как к этому привыкает твоя душа…
и вы стали теперь неотъемлемы … посмотри…

19.01.15

мало, кто знает, может, когда-нибудь и прибьет
к берегу южному вспенившейся волной.
только ты, солнце мое, уже не растопишь лед —
время для этого камнем ушло на дно…

Послевкусие лучших встреч
остается предельно горьким…
переносится крайне стойко
чтобы пламя в душе сберечь.
Предвкушение новых встреч
позволяет дышать свободней,
согревая порой холодной
в перманентном мерцанье свеч.

Чей-то декабрь начнется в разгаре лета,
Так ляжет карта, определив пасьянс.
Сотни вопросов останутся без ответов,
Усугубив сумрачный декаданс.
Эта зима не закончится даже в мае,
Только слегка замедлит приход весны.
Мысль о грядущем тепле не согревает,
Если учесть, что дни твои сочтены…

потрясает закат из окошка твоей квартиры
красотой, совершенством и буйством пурпурных красок…
я его не увижу, оставшись сама в своем мире,
лишний раз убедившись, — одной находиться опасно,
в единении с мыслями, жизнь продолжающих в строках,
в равнодушии масок, забытых на антресоли,
на себя примеряя негласно личину пророка,
неуемнейшей дури своей предоставив раздолье…

Это просто зима. Это просто собачий холод
согревает глинтвейном, стирая твои следы.
Созерцаю сквозь призму окна полусонный город,
превращая сюжеты из памяти в едкий дым…

Серое и невзрачное покрывало
этой унылой и ядерной недозимы
стелится тучами, звезды горят в полнакала —
даже немного не выпросить света взаймы.
Веет прохладой откуда-то с западной точки,
путает ветер распущенность длинных волос
дождь составляет шарады из многоточий…
…сумрачный затянувшийся токсикоз…

тебе о нем не замолчать, не окунуться в омут прозы, не обрубить канат с плеча по доброй воле ль, под угрозой потери чувства ритма, рифм на все оставшиеся годы…

пока струна ласкает гриф, ты жертвуешь своей свободой.

я не пишу стихов, я ими говорю,
порой сама с собой о чем-то споря,
на память оставляя январю
душевных струн ночные переборы,
дождливую особенность души,
нетронутый бокал мартини rosso,
недогоревших рукописей шифр,
незаданные вовремя вопросы…

17.01.15.

не отнимай мою печаль,
мой мир, наполненный тобою,
мою особенность скучать
по встречам, опаленным болью,
по остывающим следам,
по неизведанным маршрутам-
путям ведущим в никуда,
явившимся из ниоткуда.

Двадцать седьмое. Зима. Январь.
Сумерки. В небе растет луна.
Перегоревшим нутром фонарь
смотрит в невзрачную чернь окна.
Витиеватость узора штор
не пропускает вечерний свет.
Всяким ненастьям наперекор
жизнь продолжается. Всем привет.

Это будто уверенность в том, что метель вчерашняя
застилает следы мои благословенной полночью.
Жизнь меняя картинки вверх дном, удалив карандашное,
календарь обрывает на прошлое сосредоточенно…