На Красной площади брусчатка
Гудит от стука молотка.
А из Кремля глядит украдкой
Тиран, в глазах его тоска:

Ну всё, конец настал режиму,
Трещит по швам уж вертикаль.
Художника необходимо
Отправить в западную даль.

Ведь с продырявленной мошонкой
Страшнее нету бунтаря:
Не подкупить монетой звонкой
И не замучить в лагерях.

Ему теперь никто не страшен,
Ему теперь всё нипочем.
Ну разве что такому скажешь,
Который в плоть свою гвоздём!

Но как заставить, чтоб уехал,
Шалаву что ли подложить?
Так раньше делали с успехом.
Потом в насильи обвинить.

И вот бойцов высоких, сильных
Отряд на площадь побежал,
Чтоб по орудию насилья
Художник сдуру не попал.

Зевак подвинули в сторонку,
Гвоздь аккуратно извлекли,
Зашили нитками мошонку,
Подняли на ноги с земли.

Что дальше было, вам известно:
Горела дверь, был даже суд.
Всем было очень интересно,
Дадут ли срок иль не дадут?

Не дали — и оно понятно,
Другим ведь был коварный план.
Но гений наконец запятнан,
Сбежал во Францию. Тиран

Ехидно ручки потирает:
Павленский как художник сдох.
И орден Мужества вручает
Актрисе из «Театра.Doc».

… Сказать по правде, я не знаю,
Так это было иль не так.
Возможно версия другая
У либералов в головах.

Но всё-таки предполагаю:
По ветру держим с ними нос!
Одно разнит — что я стебаюсь,
Они же думают всерьёз.