у меня сквозняк разгулялся в спальне — первый признак боли и пустоты.
я больна, нелепа, нетривиальна — всё как раз, как очень не любишь ты.
у меня в стихах — про любовь и слёзы, я спокойна, сдержанна, как удав.
это чувство майского коматоза выжигает всю меня /как всегда/.
алкоголь противен. стихи — в камине. у меня ни ужина, ни детей.
я сижу, как бабушка, в палантине и часами думаю в темноте,
что последний шаг оказался — в омут. мне всегда в любви больше всех «везло».
у меня обычно всё по-другому: априори принц должен стать козлом.
мне уже не двадцать, я слишком остро чую ложь и правду на вкус и нюх.
и поэтому я не стираю простынь, где ты спал. я тайно её храню.
я сдаюсь. устало и добровольно. как сдаются лужи в морозы льду.
я люблю тебя. и мне очень больно, что ты был последним в моём аду.

если хочешь напиться, то пей самый горький джин. мой рецепт очень прост: не жалей ни себя, ни денег.
этот город завьюженный стал для меня чужим. и тебя он не любит. банально на самом деле.
если хочешь меня — трижды сплюнь, а потом возьми. я покрылась шипами в ту страшную чёрную осень.
не люблю я прелюдий и прочей тупой возни. не смотри мне в глаза. мы с тобою не на допросе.
если хочешь стихов — надорвись, но меня убей. постарайся. ведь чем мне больней, тем точёней строчки.
я боюсь своих рифм. я намного тебя слабей. перфорация сердца составлена из многоточий.
если хочешь жениться — окстись и забудь, как сон. это может закончиться пьяным полётом с крыши.
ты хороший мужчина почти что со всех сторон, только тот, что меня кольцевал, не из списка бывших.
если хочешь покоя — бери чемодан — и в путь. расскажи обо мне собутыльнику-квартиранту.
я любила тебя. только больше не в этом суть. в этой жизни мы все из любимых сердец эмигранты.

а в глазах у него рассекают закат стрижи, горизонт весь, оплавленный солнцем, сочится в воду.
раскалённое небо стекает на поле ржи и вздыхает земля, ведь предчуствует непогоду.
он берет меня за руку, гладит мою ладонь. посмотри, говорит, как июль зародился в тучах.
я смотрю ему в душу и вижу один огонь, ненарочно прищурившись, будто на всякий случай.
он целует меня — по ключицам и резко вниз, хоть боится случайно обжечься о бледность
кожи.
я пьянею. и после встаю на крутой карниз, лишь бы только не слышать шаги у себя в прихожей.
он уходит на час, а мучаюсь много лет. бью фарфор и топчу его шпилькой /высокой, острой/.
если каждый из нас в тайне держит в шкафу скелет, то моих бы хватило на семь городских погостов.
я люблю его так, что горит подо мной трава. вот откуда случаются летом в степях пожары.
он берет меня за руку. кружится голова. и я больше не помню, как я без него дышала…