А когда все те, кто просто тебя любил,
Разойдутся на ночлег по небесным кельям,
Ты поймешь, что сам оставил лишь след чернил
На странице белой,
Что за эту жизнь себя перерос едва
(Хоть попытка и казалась удачней прошлых).
Ты поймешь, что сам — не больше, чем сор-трава
В огороде божьем.
Соберешь в котомку всё, что недосказал,
Улыбнешься невпопад: велико богатство.
И поднимешь к небу высохшие глаза
и прошепчешь:
здравствуй…

Нас когда-нибудь точно признают недееспособными,
безнадежно и верно изношенными при жизни,
как вон те калачи, что когда-то считались сдобными,
а, смотри, как клюются неплохо, ты только свистни.
Мы когда-нибудь точно устанем плестись и корячиться,
оглядимся, присядем, а кто-то попросит прощения…
Для тебя было важно войти, наследить, обозначиться,
а меня же всегда беспокоил вопрос возвращения…
Нас когда-нибудь точно признают недопережившими,
несмолкающим стуком невнятно и тускло довольными,
для кого-то умрем, для немногих — останемся бывшими,
только вряд ли оценим, насколько мы делали больно им…

Когда горят мосты — дорогу лучше видно.
У пламени разлук я греюсь в холода.
Глаза твои пусты. Мне горько и обидно,
Что все мои мечты не стоили труда.

Когда идут дожди — душа цветёт скорее
И радугу они оставят за собой.
Моя любовь была со смертью лотерея,
Бредовая идея, непобедимый бой.

Всегда найдётся тот, кто первым отречётся
От клятвы, что дают под градусом страстей.
Несбыточный мой рай, ну как тебе живётся
Под шум колоколов чужих монастырей?
… показать весь текст …