ПРЕАМБУЛА. Раньше в предновогодний вечер курсантов отпускали в увольнение лишь до 24.00. Поэтому празднование начиналось по Владивостоку и умеренно тепленькие курсачи на последней электричке ехали в систему.
АМБУЛА. В пустом предпраздничном вагоне (два-три дядьки, три-четыре тетки) пара курсантов-моряков возвращалась от девочек в казармы. С праздника жизни прихватили бутылку «хереса», чтобы скрасить дорогу к будням. И скрасили. Приговорили ее, вышли в тамбур покурить. На очередной остановке, чтобы лучше проветривалось, Паша (пусть будет Паша) вставил пустую бутылку в проем двери. Свежий морозный воздух, стук колес, пролетающие огоньки — ночь пьянила. Паша решил отлить и начал пристраиваться к проему. 'Здорово придумал Паша', — подумал Саша. Паша с цигаркой в зубах, с поднятой от дыма головой, гордо покачивался у проема. Гордо покачивался он ровно до тех пор пока на очередном стуке не выдавил животом бутылку «хереса» наружу.
Двери плотоядно лязгнули и наступил ЧЕРНЫЙ П: ЗДЕЦ! Паша выл и скреб двери по стойке смирно. Саша бегал вокруг него ('Што, Паша, Што?!!') и пытался повернуть (отчего Паша орал на три октавы выше: ' Сс-у-у-ка Сс-с-а-шшш-ааа!!! '), чтобы разобраться и помочь. В вагоне дремоту как рукой сняло: 'Господи, курсанты дерутся', 'Да разнимите же их, мужчины…', 'Да что же это делается?!! '. Вой стоял такой, что мужики без упрашиваний ломанулись в тамбур. Под несмолкаемый вопль Саша сразу получил в рыло. 'Он его ножом ударил!!!' - через плечи верещала самая инициативная тетка. В общем, вселенский хаос!
Высунулся один: 'Я -доктор! Поверните его, мне нужно его осмотреть! 'Услужливые руки впились в Пашину шинель.
— АААА!!! СУКИ!!! ААААА!!!
После пиздюлины Сашу вдруг прострелило: 'Не трогайте его!!! Ему хуй прищемило!!!' Руки мгновенно отпрянули. Ужас во всех мужских глазах. За паникой не заметили, что подъехали к спасительной станции Стрельна. Двери равнодушно открылись и Паша в расстегнутой шинели, со спущенными (Нахрен их) брюками рухнул в снег и начал локтями отгребать от вагона. Благо в Стрельне садились еще курсанты. Подхватили его и в вагон, а там Саша с рылом и разгоряченные мужики. Ну, тут ('Наших бьют!') в рыло огребли в первую очередь 'доктор' и кто ближе стоял. Короче, опять: бабы визжат, мужики, отмахиваясь, пытаются объяснить, Паша своим скрюченным видом заставляет курсантские сердца биться в праведном гневе. Все та же вселенская хрень в предновогодний вечер.
P. S. Наутро вся система, извещенная о том, как хорошо придумал Паша, живо представляла себе ночную электричку, несущуюся с членом наперевес, и, периодически, то гоготала, то морщилась о чем-то о своем, то жарко дебатировала: «п:здец х: ю или не п: здец?» А еще ходила на экскурсию в медсанчасть увидеть Пашу собственными глазами. И я там был. Через неделю видел его на крыльце стреляющего закурить. А кличка к нему прилипла: Паша-херес.