Осенний призрак встал за аналой.
И лес, как храм.
Отбросив сигарету,
посредством акустических эффектов
я тихо поднимаюсь над собой.
Сквозной,
холодной магией пустот
усиливаю вмиг охрипший голос.
Так глиняным ногам обязан колосс,
что смог проткнуть случайно небосвод.

У каждого свой личный потолок
и планка допустимой звёздной шизы.
Но горе,
если мир настолько низок,
что спину горбит скрючившийся бог.
И я в который раз стучусь башкой
в глухой ограничитель чьей-то догмы,
нависший неподъемной крышкой гроба
над пьяной и бунтующей душой…

Что осень?
Так… делянка — два на два…
рефреном:
в тесноте, да не в обиде…
Здесь бог жилплощадь делит с индивидом,
впихнув страдальца в разницу двух дат.
Коротенькое,
жалкое тире —
графически приравненое к жизни.
Но небо не учло той самой шизы,
что рамки игнорирует во мне…

Мы снова не вписались в эпилог
и вычурность осенних эпитафий.
Могильный этикет отправив нафиг,
я в щепки разношу свой потолок…
Всё лишнее (!) —
и крыша, и чердак…
шлагбаумы и планки бесполезны,
когда тебе на череп давит бездна,
а бог вчерашний мал и жмёт в плечах…

Построчно вырастая из себя,
трещит по швам, но вырваться не может
из плена заскорузлой старой кожи…
А осень —
подколодная змея,
упрямо извивается и ждёт,
когда больной октябрь закончит линьку,
чтоб в глянцевых чешуйках ровной спинки
лазурью отразился небосвод.

То бликами играя в полынье,
то светом искушая звёздный иней…
Я всё с себя снимаю…
даже Имя.
чтоб бог родился заново во мне…