«Воздух крут перед грозой… крут да вязок…» (В.В.)
_______
Вот таких вот денёчков
пошли мне, Всевышний, хоть парочку —
где ни слёз… ни забот… в разнотравье июльских полей,
чтоб в строке календарной поставили светлую галочку
я — лесная колдунья,
и пёс мой — смешной дуралей…
Мы бежим с ним к реке по ромашково-солнечной замяти,
обгоняя друг друга… сбивая… валяясь в траве…
и мне хочется, слышишь…
так хочется выписать в памяти
каждый встречный цветок, каждый крошечный штрих этих дней…
А над миром покой…
тишина аж до боли звенящая,
будто прячет в себе наваждение зреющих гроз.
Но суровый Перун из предания древнего пращура
не спешит потревожить дрожащий в лучах медонос.
Он успеет ещё
и обжечь, и смутить малодушного
дикой пляской ветров и холодным оскалом небес.
Но в моём накренившемся мире и так всё разрушено…
ничего за душой…
я стою в чистом поле, как перст…
И не то, чтоб не страшно,
а просто мне свыше позволено
без особых потерь выходить на свиданья к штормам,
одинокой сосной безрассудно притягивать молнии,
выгорать до нутра,
становясь лишь сильнее от ран…
Но прошу, подожди —
не смущай меня огненной роскошью…
Дай хоть день тишины… хоть короткий врачующий миг…
Мне сейчас хорошо…
так легко в этом поле не скошенном
василёк к васильку, как в веночек, вплетать в этот стих…
Задремать ненадолго в медовом полуденном мороке
и проснуться в траве от невинной игры ветерка.
Потревоженный пёс, встрепенувшись от лёгкого шороха,
тычет морду в плечо,
причащая теплом языка…
И озёрная гладь нас влечёт вожделенной прохладою,
чтобы смыть наконец злую скверну вчерашней беды…
Расколов синеву,
я ныряю с разбегу за радугой,
и призывно машу подоспевшему псу из воды…