Вернулся с прогулки, вижу, что жена у меня какая-то не такая. Выгрузила купленные мной овощи на салат к ужину, и сообщила бесцветным голосом:
— А знаешь, я только узнала, Вовка умер.
— Это кто? — не понял я.
— Ну как кто. Мой первый муж.
Я так и сел. Он был моложе меня, первый муж моей второй, любимой жены, здоровый такой, занимался спортом, не пил, не курил. Но вот так получилось, что жена его полюбила меня, я, соответственно, ее. Мы сначала тайком встречались, потом поняли, что долго этот обман продолжаться не может, и ушли из своих семей.
Чего это нам стоило, не хочу вспоминать. Тяжело было всем — и там, и там оставленные половины, порушенные семьи. Но мы со Светкой не могли друг без друга, даже одного дня, даже часа.
И вот мы вместе уже четверть века, и ни разу не пожалели, что соединили свои судьбы. Оставленные наши половины тоже создали свои семьи и жили относительно счастливо. Но если моя бывшая жена как нашла себе нового мужа, и так и живет с ним по сей день (знаю об этом точно), то Вовка женился уже трижды после развода со Светкой, потом неожиданно запил, последние полгода, после очередного развода, жил один. И вот печальный итог: умер в своей холостяцкой берлоге. И уже даже похоронен. Отчего, почему, еще неизвестно.
Светке об этом сообщила сегодня по телефону жена брата Вовки. И вот мы сидим, и нам как-то не по себе. Понятно, что прямой нашей вины в смерти Вовки нет, но все равно я осознаю, что он, вероятно, все же тосковал по Светке, это и наложило свой губительный отпечаток на его последующую жизнь, ускорило его кончину, и все равно чувствую в этом свою вину, поскольку увел у него жену.
А с другой стороны понимаю, что нет здесь ничьей вины. У каждого человека есть своя истинная, предназначенная только для него, половинка, и они не успокоятся, пока не найдут друг друга и не соединятся. Это Судьба. И нам не в чем винить друг друга и виниться.
— Поплачь, милая, — сказал я Светке. — Поплачь, пожалей его, ведь вы все же десять лет прожили вместе.
И Светка тихо и молча заплакала…