начиная о важном, мы сводим все к мелочам.
говорим не о главном, а так, чтобы было красиво.
но доколе в словах все же есть хоть какая-то сила —
я бессильна тебя запретить и заставить молчать.
потому-то молчать — это правда, так невыносимо,
словно все изнутри раздирает напополам.
это больно, как будто ты руку подносишь к свечам,
словно капаешь воском на тонкую белую кожу
если кто-то и есть хоть немного родней и дороже —
только те, кто чужие кресты подставляли плечам.

я хотела бы выкрасить стены в банановый цвет.
и забрызгать зеленым, как будто бы солнце и листья.
но они до сих пор, будто жизни, лишенные смысла —
нету красок, полосок, и солнца на них тоже нет.
этот скудный, до ужаса скудный оконный просвет
пропускает лишь то, что вполне соответствует числам
календарного месяца — словно тюремный запрет,
словно ворох преград на пути жизневажного света
если что-то и есть хоть немного важнее чем это —
то, наверное, менее важного попросту нет.

настоящее сложится скоро, как новенький пазл.
откровенно сказать, мне самой донельзя интересно —
кем ты будешь теперь, и какое отведено место
этим всем «я» и «ты», не сумевшим составиться в «нас».
остальное неважно. какой будет город и час,
будет кто-нибудь «за» или «против», а может, и «вместо»
будет кто-то не спать, вспоминая тебя каждый раз
отвечая на все «почему» риторическим вздохом

если мне хоть когда-то и было по-честному плохо, —
то оно не сравнимое с тем,
как свободно сейчас.