Самой моей первой коллекцией было собрание названий кинофильмов.
Я честно записывал в тетрадку лишь те картины, которые видел сам. А их к моим десяти годам было не так уж и много: «Морозко», «Чапаев», «Смелые люди»,"Волга-Волга", «Веселые ребята», «Мамлюк», еще с три десятка.
А откуда у моего сверстника и закадычного дружа Веньки, такого огненно-рыжего и конопатого, что я называл его не иначе как Рыжик, набралось полтетради фильмов? Мы ходили в один клуб, случалось, и на пол сползали с лавок от хохота вместе — такие были тогда смешные кинокомедии.
Венька был родом не из нашей целинной деревни, а приехал со своей мамкой в четырехлетнем возрасте откуда-то с Урала. Они жили у тетки его мамы, вдовой пенсионерки Истолии Ивановны.
Отца у них не было. Мама Веньки, красивая и тихая женщина, работала в сепаратарной и от нее всегда вкусно пахло свежими сливками. Венька ее очень любил и во всем слушался, а про отца туманно говорил, что он — военный и погиб на каких-то секретных испытаниях. Таких секретных, что говорить про них он не имеет права.
— Да? А меня ты имеешь право обманывать? — ревниво кричал я при очередной сверке наших коллекций. — Когда ты столько фильмов посмотрел? Ты их сам придумываешь, вот!
И Венка сознался, что названия фильмов ему помогает пополнять его мама — она их много видела там, где они раньше жили. Я чуть было не побил его за это, а заодно и потерял интерес к такому коллекционированию.
Зато я ударился в новое увлечение — стал собирать этикетки со спичечных коробков.
Но в маленькой деревне трудно было разжиться новыми этикетками — спички в сельмаг завозили партиями обычно одной и той же серии. И здесь нам на выручку приходили водители грузовиков — в начале 60-х шоссе Павлодар-Омск только еще строилось, и старая дорога пролегала прямо по берегу Иртыша, от селения к селению.
И почти все водители притормаживали у нашего продуктового магазина- курева, консервов, хлеба прикупить. А мы уже караулили их, чтобы обменяться с ними фанерными футлярчиками от спичечных коробков. И водители обычно снисходительно относились к нашим просьбам и отдавали свои этикетки, если мы видели, что у нас таких нет.
И хотя конкуренция с Рыжиком у меня была довольно жесткая, мы, как истинные друзья, всегда ходили на эти обменные операции вдвоем, тем более что жили рядом с магазином.
В тот день я первым завидел, что у сельпо притормозили сразу три ЗиСа, груженные досками. Крикнул Веньке через забор — он возился с удочками у дровяника, и мы, похватав обменные коробки, помчались к магазину, чтобы опередить других коллекционеров — было их в деревне еще пацана три-четыре.
Я сходу налетел на выходящего из сельпо пожилого водителя с насмешливыми глазами и закричал:
-Дяденька, давай поменяемся коробкАми!
Тот понятливо улыбнулся и молча полез в карман.
Следом на крыльцо магазина вышел другой водитель, помоложе. Его тут же взял в оборот Рыжик.
Но происходило что-то непонятное. Они оба уставились друг на друга и молчали.
Я положил только что обменянный коробок мимо кармана, не отрывая взгляда от Веньки и того, кто стоял напротив. Они оба были огненно рыжие и конопатые!
Наконец тот рыжий, что постарше, хрипло спросил:
— Парень, а тебя как зовут.
Венька сказал.
— А фамилия твоя как?
Венька назвал.
— А маму твою не Валентина зовут?
Венька кивнул и неожиданно сморщил все свои веснушки и заплакал.
Большой рыжий обнял маленького за плечи и торопливо сказал:
— Пойдем, покажешь, где вы живете. Я вас так долго искал!..
И оба Рыжика пошли по пыльной деревенской улице в сторону наших домов, а я с разинутым ртом — за ними.
Это что же получается — у Веньки отец нашелся, тот самый, который вроде бы как на испытаниях погиб? Ну и дела…
Потом Венька мне рассказал, что они с матерью сбежали от отца, который по молодости запил, загулял, и Венькина мама не могла ему этого простить.
А он одумался, потому что никого на самом деле, кроме них, по-настоящему не любил, и искал их несколько лет. И нашел ведь, хоть и нечаянно. Да так остался с ними навсегда в нашей деревне!
А мы с Рыжиком потом бросили собирать этикетки и взялись за монеты. И его отец нередко привозил нам их из своих дальнобойных рейсов.
Но это уже, как говорится, совсем другая история…