я забыла, когда в первый раз он пришёл в мою комнату,
незнакомый, незваный, непрошеный, в тёмном, молчит.
помню взгляд его цепкий, капканом на мне хватко сомкнутый,
мою веру крошивший в песок, прах и мягкий графит,
в сотни злых недовер, недоросших до взрослого звания,
а меня превращающий в пыль на подошвах его.
он пришел, и защёлкал отсчёт моему истязанию,
бесконечная пытка, недоброе неволшебство.
в первый раз о подруге плохое со смехом и сплетнями
рассказала другим, и с прогулки вернувшись домой,
я застала его — в клочья рвал мои платьица летние
и топтал с омерзением их обвинитель немой.
мне прививкой визит послужил от пустого злословия,
поняла — наказание ждет за любую вину,
но прошла пара лет, и вернулось моё хладнокровие,
я решила рискнуть и опять не туда повернуть.
целовала изменника и не стыдилась падения,
закрывала глаза в лихорадке, шептала: «не грязь!»
тенью сгорбленной тёмный мой гость распахнул ночь весеннюю
и с размахом ударил, в лицо мне беззубо смеясь.
годы шли, а трусливая праведность крепла и множилась,
лицемерно стелилась смиренная псевдомораль.
не грешила — боялась. полжизни уже было прожито.
как-то прежний мой грех позвонил: «не придёшь? очень жаль…»
я под утро пришла, высыпаю ошибки из сумочки,
и ко мне через стол тёмный гость тянет полный бокал.
«ты опять?» — дребезжит его смех переливчато-рюмочно.
«а я знал — ты оступишься, преданно, ревностно ждал!»
я ловлю его взгляд, замираю от ужаса давнего.
так насмешливо смотрит в упор…
а глаза-то мои.
наконец-то теперь понимаю я самое главное —
нет страшней, чем мы сами, для нас в целом мире судьи.