я много знал:
куда ведут дороги, о том, как чувства гибнут,
что цветы, и как порою хочется не трогать свой мир, навек пришедший с пустоты,
и как порою хочется замкнуться, не знать людей,
их лица затереть, и как воспоминания сотрутся, лишь стоит только чувствам умереть.
я помнил всё:
как снег морозит плечи, как шаг звенит в груди,
во рту горчит, как тяжко знать на счёт свои увечья,
и думать, что никто не разлучит, а после,
от ударов пошатнувшись, бежать во тьму,
как будто сильно пьян, прохожим лицемерно улыбнувшись,
искать в тебе хоть маленький изъян,
не находить ни доли, ни намёка, опять снедать себя пустым окном, в котором отраженье многооко,
да только не напомнит ни о чём;
я много знал:
ведь чувства умирают, тогда-то и не помнится о них, тогда-то письма заживо сгорают,
и ищешь ты себя уже в чужих, но так, недолго чтобы: три недели, а там — уже достаточно, уйди.
я много знал: и как года летели, и как шумела боль
в пустой груди,
и как хотелось нового на старом, и как уже
не прерывался бег, и как уже не мерилось ударом,
что в прошлое свалился человек,
и как тянулись дни усталым бытом,
и как всё монохромностью лилось, и как мечталось томно о забытом,
да только ничего и не сбылось,
и как пути ломались лишь на трети,
когда препятствий труд вдруг возникал,
и как расстался с первой сигаретой,
и как любил людей, но их не знал;
я помнил всё:
усталость, тлен и плечи, билет, что без обратного пути,
и тот голубоокий тёмный вечер,
когда назад не хочется идти, и снег, и дождь, и март и май с апрелем, и застланные нежностью шаги,
и как года безудержно летели с твоей такой отрешенной руки,
о том, что всё, как кажется, не вечно,
и ложью веет злое «никогда», что каждому бросается беспечно,
пока не грянет общая беда:
тогда-то и бегут куда подальше,
и клятвы забываются на раз, и как-то тошно кажется от фальши, рекою что течёт из карих глаз.
я много знал:
о чём поётся в строках, в которых шёпот праведной любви,
и как она вгрызается глубоким
кинжалом, что терзает до крови,
я много знал:
как мало значит слово, когда оно коснётся своего;
я много знал.
но вот, проснувшись снова, я понял,
что не знаю
ничего.