В одном из пригородных санаториев сейчас отдыхает мой приятель. На днях он позвонил и рассказал вот эту историю, которую я нашел забавной, а потому с удовольствием пересказываю ее вам, друзья мои. Чуть, разумеется, литературно обработав. Итак…

Соседом по палате у меня некто Николай Петрович, громкоголосый и крепкий еще на вид мужик за шестьдесят с небольшим лет. Как оказалось, он всю жизнь проработал на стройках прорабом. Я обратил внимание на его походку: она была легкой, какой-то скользящей, и это при том, что весу в Петровиче не меньше центнера. Сделал ему комплимент.
— Если бы ты побегал по стройкам столько, сколько я, и у тебя была бы такая походка, — сказал польщенный Петрович.
В гомонящей десятками голосов столовой нас рассадили по разным столам — у Петровича была диета. Он устроился неподалеку от меня, напротив улыбчивой молодящейся блондинки. После ужина Петрович исчез. Вернулся в палату уже ближе к десяти.
— Погуляли, поговорили, — довольно сообщил он мне. — Чувствую, что она не против. Еще немного поднажму, и Валька моя!
Стали укладываться ночевать. Петрович стащил с себя рубашку с длинными рукавами. Все его тело до пояса, особенно руки, оказалось покрыто какими-то крупными подкожными шишками.
— У меня сахарный диабет, обмен веществ нарушился, вот эта фигня и полезла, — поймав мой взгляд, пояснил Петрович.
Потом снял брюки. Колени у него были перемотаны эластичными бинтами.
— Мениски, — дал пояснение Петрович. — Оперировали, да толку-то. Теперь вот без этих перетяжек ходить не могу.
Потом он туго стянул голову специальной повязкой. Пожаловался:
— Мозги болят. Я же недавно попал в аварию, получил сильнейшее сотрясение.
А еще он перед сном съел целую пригоршню разноцветных таблеток
— И ты при всех своих болячках да возрасте еще и по бабам бегаешь? — потрясенно спросил я его.
— Ну, кто-то же должен за ними бегать, — обреченно вздохнул Петрович. — Глянь, сколько их здесь, глазастых, а стоящих мужиков — раз-два и обчелся. Я же еще хочу, а главное, могу…
Ночью я проснулся от сочного, непрекращающегося хруста и сладострастного кряхтенья. Включил бра. Петрович сидел на кровати и расчесывал зубцами массажной щетки все свое тело, где только мог достать.
— Зудится, зараза, — сообщил он мне. — Да ты не бойся, это не чесотка, а от неправильного обмена веществ.
— О, господи! — только и сказал я. Утром меня ждало очередное потрясение: проснувшийся Петрович слез с кровати на пол и в туалетную комнату пополз… на четвереньках!
— Тебе плохо, Петрович? — вскрикнул я. — Давай дежурного врача позову.
— Мне не плохо, — задыхаясь, ответил он. — Мне как всегда по утрам. Просто мениски страшно болят, стоять даже не могу. Но ничего, разомнусь, и все будет нормально.
И ведь точно, размялся, туго перебинтовал колени и на завтрак уже шел едва ли не вприпрыжку, вновь поражая своей фирменной летящей походкой. Как будто это вовсе не он всего час назад не мог встать на ноги.
Я отпросился у главного врача на выходные в город. Петрович безмерно обрадовался тому, что в эти дни будет полновластным хозяином нашей двухместной палаты.
— Сейчас вот провожу тебя до остановки, а заодно куплю винца, конфет, фруктов, — возбужденно говорил он, сидя на кровати и пересчитывая деньги. —  Вальку надо будет на ужин пригласить. А кто девушку ужинает, тот ее и танцует, сам знаешь.
Он подмигнул:
— А то оставайся, у Вальки подружка есть. Мы тут такой детский крик на лужайке устроим.
Но «лужайка с детским криком» в мои планы на эти выходные не входила, да и Валькину подругу видел. С ней разве что под наркозом. Хотя, если честно, и сама-то Валька была ненамного краше ее.
— Нет, Петрович, ты уж тут сам как-нибудь. Только прошу — не на моей кровати. Не люблю я этого. Ежели заподозрю что — дулю на следующие выходные уеду. Понял?
— О чем разговор? — почти обиделся Петрович. —  Ну, пошли, пошли, а то на автобус опоздаешь, следующий только через час.
В санаторий я вернулся в понедельник. Палата моя была заперта. На всякий случай постучался — тишина. Отпер дверь своим ключом. В нос ударил резкий запах каких-то лекарств. Затолкал свой рюкзачок в шкаф и отметил, что вещи Петровича на месте.
Вышел из палаты, спросил у дежурной по корпусу, где мой сосед.
Та ухмыльнулась и сказала, что Петрович на втором этаже, в процедурной, под капельницей лежит.
— А что с ним?
— Он сам вам расскажет
Поднялся наверх. Дверь в процедурную была открыта. На кушетке возлежал мой Петрович, от его бугристой руки вверх, к стойке капельницы, тянулся прозрачный шнурок.
Услышав мои шаги, Петрович открыл глаза, слабо улыбнулся.
— Ты это чего здесь разлегся, старина? — спросил я его, хотя уже догадался — «чего».
— Ох, чуть богу душу не отдал, — пожаловался Петрович. — Я же, старый дурак, как тебя проводил, еще и в аптеку зашел, виагру купил. Всего-то полтаблетки в тот же вечер и принял. Не знаю, чего я там успел с Валькой, но очнулся, когда меня начали ширять уколами. Это Валька, когда я отрубился, перепугалась и сбегала за дежурным врачом. Сердечный приступ случился. Хотели отвезти в город в поликлинику, но вроде все обошлось… Пошли они на фиг, все эти бабы, вот что я тебе скажу!
И правда, Петрович больше ни в сторону Вальки, ни тем более ее подруги и смотреть не хотел, а прилежно принимал все приписанные ему процедуры: ванны, гидромассаж, аромотерапию. Но когда я в пятницу снова засобирался в город, попросил, блудливо пряча глаза:
— Слушай, будь другом, займи пару стольников. В понедельник отдам, племяш обещал деньжат подвезти.
— Шо, опять?!
— Да у меня же еще полтаблетки виагры валяется в кармане. Что добру пропадать?
— Тебя же эта Валька угробит!
— Не боись, на этот раз будет не Валька, а ее подружка. Она не так сильно возбуждает.
Дал я ему, конечно, денег — жалко, что ли. Но вот завтра мне возвращаться в санаторий, и не знаю, застану ли в живых этого сексуального гиганта?..