Когда-то я был перфекционистом. Бывало напишу роман, и давай его проверять на наличие ошибок и всякого ненужного мусора. Проверю, и бац — пол-романа почти нет. А нужно еще сгладить шероховатости, которыми иногда изобилует текст. Иногда даже часто… И вот я шлифую, шлифую — бац, и от романа один рассказ уже остался. Пшик, а не роман. Больше уже похоже на какую-то миниатюру. Но я и тут не успокоюсь, ведь если это миниатюра, то к ней и подход другой — миниатюра должна быть лаконична! И я ее шлифую. Шлифую шлифую, и с ужасом обнаруживаю, что остается одно лишь предложение. Кошмар! Я проверяю — а в нем ошибок, мама дорогая! Караул! Конечно, надо их исправить. И я исправляю… И бывает, что остается одно только слово. Короткое. И не скромное. И самое интересное, что я не помню откуда оно там взялось, ведь я его точно не писал. И что дальше делать? Не публиковать же одно это матерное слово! Ведь я приличный человек! Но видит бог, сколько я трудился. Сколько трудов! И мне так становится жалко их, что что-то, что осталось, я иду писать на ближайшем заборе — ну не пропадать же бесследно роману!