Богомолов получил зарплату. Не то чтобы много, но и не так мало для холостяка. Он сел и раскидал на бумажке предстоящие расходы.
Это за свет и тепло в его однокомнатной берлоге. Это — на обеды в буфете мехмастерской, где он и получает периодически свою инженерскую зарплату. Это на домашнее пропитание, включая «вискасы» для пожилого, но все еще прожорливого кота Черкизона.
Ну, что-то можно отложить и на культурные мероприятия. Ах, да, долг надо вернуть Амалии Петровне из планового. Возврат долгов — это святое. С этого и надо было начинать верстку сметы расходов.
А что, неплохо Богомолов зарабатывает — уже когда все скрупулезно разложил по полочкам, у него еще оставались свободные деньги. Так что можно даже обновить гардероб. Купить рубашку там, пару носков…
И тут у Богомолова зазвонил телефон («Вот, надо еще и за него заплатить, а то ведь отключат, не спрашивая!»).
— Да, — сказал Богомолов. — Слушаю вас, кто это?
— Витька, старый ты холостяк, совсем уже замшел в своей берлоге, раз перестал узнавать своих друзей! — весело прокричали на том конце провода.
«Черт, зачем только я поднял трубку! — с сожалением подумал Богомолов. — Это же Жорка Саакашьянц. Сейчас припрется, вытащит меня в город, опять напьемся, опять с кем-нибудь подеремся. Причем, морда, как всегда, почему-то будет бита только у меня!»
Вслух же сказал, причем очень озабоченно:
— А, Жорик, привет! Слушай, старина, я, конечно, рад тебя слышать. Еще больше был бы рад увидеть. Но я ухожу, у меня срочные дела! Через пять минут меня уже не будет.
— Через пять! — радостно захохотал Саакашьянц. — А я у тебя буду через минуту! Ну, иди, открывай!
И точно — тут же заверещал дверной звонок. Богомолов чертыхнулся и отпер дверь.
— Ну, и что там у тебя за срочные дела? — спросил сияющий приятель, обнимая Богомолова и похлопывая его по спине. От Жорки явно попахивало «вчерашним».
— Да так, — нехотя сказал Виктор. — Надо сходить в магазин кое-что прикупить из барахла.
И тут же прикусил язык. Но было уже поздно.
— О, да тебе меня сама судьба подбросила в такой ответственный момент! — еще больше обрадовался Саакашьянц. — В мире нет другого такого советчика в деле шопинга, как я. Ну, пошли, пошли, а то без нас все раскупят!
В магазине все рубашки, которые выбрал и пытался купить Богомолов, были гневно отвергнуты его приятелем, с обвинениями в безвкусице и мотовстве.
— Зачем тебе еще две новые рубашки, когда на тебе и эта сидит, будто ты в ней родился? — апеллировал к совести и разуму Богомолова Саакашьянц.
— Так, галстук… Какой еще галстук? - гневался он. — Ты что, чиновник, депутат? Или собрался пойти на вечер танцев «Кому за…» Ты, на которого до сих пор обращают внимание восемнадцатилетние красавицы? Вот вы, девушка, скажите, вы обратили внимание на моего молодого друга?
— А как же, как же! — заторопилась молоденькая продавщица, не теряя надежды «впарить» этой странной чете немолодых уже, значительно потрепанных временем и бурной жизнью мужичков. — Но вот насчет галстуков вы не правы! Я бы вам обоим посоветовала взять вот эти, шелковые, итальянские. Они очень модные и вам, таким импозантным господам, обязательно подойдут!
Но «господа» двигались уже дальше.
— Ну, что там у тебя еще в списке? Две пары носков? Пижон! А ну покажи, что у тебя сейчас на ногах?
Саакашьянц ловко задрал обе штанины Богомолова и открыл его носки горчичного цвета, пока еще вполне плотно охватывающие худые лодыжки.
— О, я эту модель знаю! — бессовестно заявил Жорка. — Им же износу нет. Сам уже пять лет ношу такие. Так что хватит с тебя и одной пары. Ну, расплачивайся давай, да пошли скорей!
-Куда? — с подозрением спросил Богомолов, пряча обнову в карман куртки.
— Как куда? — изумился Саакашьянц. — Или мы с тобой не русские люди? Обновку-то обмыть надо, иначе носки твои носиться не будут. Ну, пошли, пошли, не жлобься! Я что, зря на тебя, даже не похмелившись, столько времени потерял?
Богомолов, конечно же, был русским. А еще он где-то там, в глубине души, любил своего беспутного приятеля Саакашьянца. Никогда, кстати, честно не признававшегося, кто же он по национальности — армянин ли, молдаванин, грек или цыган.
Внешне он был похож на представителей всех этих четырех великих наций сразу. А по внутреннему содержанию такого русского, каким был Жорка Саакашьянц, еще надо поискать.
Ну и как же было двоим русским закадычным дружкам не обмыть такую важную покупку, как носки? И они пошли в излюбленную ими кафешку с завлекающее-угрожающим названием «А ну, загляни!».
…Проснулся Богомолов от дикой головной боли. Как оказалось, у себя дома на диване. На животе у него лежал кот Черкизон и дико урчал голодным брюхом. Или это урчало богомоловское брюхо?
Свернувшись клубочком на двух сдвинутых креслах, заливисто храпел Саакашьянц. Скомкавшиеся на его длинных ногах штанины открывали купленные давеча Богомолову носки — по всему, Богомолов подарил их Жорику как закадычному другу.
А еще Богомолов почему-то видел серое мрачное утро одним глазом хуже другого. Он подошел к зеркалу — точно, правый глаз был лиловым и запухшим. Значит, снова Саакашьянц, по подлой своей практике, затеял с кем-то драку, а отдуваться пришлось Богомолову. А ведь завтра на работу. Ну и сколько это может продолжаться?
Богомолов, после долгих раздумий, со вздохом взял телефон и, волоча за собой шнур, прошел в ванную, плотно прикрыл дверь и решительно набрал номер.
— Да, слушаю! — недовольно ответил мелодичный женский голос. — Господи, кому это не спится столь ранним воскресным утром?
— Таюша, это я, — прошептал Богомолов.
— Громче, не слышу! — потребовала Таюша.
— Да ну я, Виктор Богомолов!
— А, Витюша! Ну, здравствуй!
Таюша выжидательно замолчала.
— Тая… Таисия Павловна, скажи мне откровенно: твое предложение остается в силе?
— Какое еще предложение?
-Ну, помнишь, ты мне предлагала, чтобы я, наконец, сделал тебе предложение, иначе ты бросишь меня?
— О-о! — насмешливо протянула Таюша. — Вспомнил — когда это было-то! А почему ты уверен, что за это время кто-то другой не сделал мне такое предложение?
— Ну, Таюша, я же знаю, что ты все еще не замужем.
— Ну, не замужем! — согласилась Таюша и неожиданно всхлипнула. — Не нужен мне никто, мне и так хорошо! И ты не нужен!
— Подожди, подожди, Таюша, — заторопился Богомолов. — Ты только не бросай трубку! Так вот, я делаю тебе предложение! Делаю! Выходи за меня замуж, пожалуйста!
— Ты это серьезно, Витюша?
— Более чем!
— И ты по-прежнему любишь меня?
— Обожаю!
Трубка сомневающеся помолчала. Потом тоненьким голосом сказала:
— А почему ты именно сейчас делаешь мне предложение? Причем с утра?
— Да потому что утро вечера мудрее, милая! И еще я, кажется, по-настоящему созрел к семейной жизни. И только с тобой!
Таисия обреченно вздохнула:
— Богомолов, хотя и знаю, что ты за эти годы безнадежно испортился, но все же попытаюсь как-нибудь это поправить. Я согласна!..